Сейчас, благодаря кипучей деятельности Фреда Милфилда и Скиннер-Хиллзской каракулевой компании, владельцы этих участков продали свою землю и поразъехались в поисках лучшей доли.
Проселочная дорога упрямо взбиралась на гребень, за которым скрывался небольшой каньон.
Внезапно перед ними возникла хижина, почти такая же, как все остальные, однако над ее трубой вился дымок.
— Возможно, готовят свой воскресный обед, — заметил Мейсон Делле.
— Это то самое место?
— Да, если верить имеющемуся у меня плану.
Мейсон провел машину по сухому гравию, с разбега преодолел довольно крутой подъем и завернул в заваленный всяким мусором двор.
Сразу же за хижиной начинались высокие холмы, как бы замыкавшие пастбище. Они густо заросли приземистым кустарником, перерезанным кое-где сероватой зеленью шалфея.
Дверь в хижину была распахнута. На пороге стоял широкоплечий краснощекий человек с шапкой густых седых волос.
Его серо-зеленые глаза смотрели одновременно сосредоточенно и настороженно.
— Я ищу Фрэнка Палермо.
— Ол-райт, вы прибыли в нужное место. Что вам от него нужно?
— Я Перри Мейсон, адвокат.
Физиономия человека расплылась в широченной улыбке. Он сбежал со ступенек крыльца с протянутой для рукопожатия рукой.
— Мистер Мейсон, чтобы такой большой человек, как вы, приехал к такому ничтожному овцеводу, как я! Черт побери! Можно посмотреть? Ваша машина стоит, наверное, кучу денег, ха? Заходите в дом! И леди тоже. У нас будет долгий разговор, мы с вами обо всем потолкуем. И выпьем по стаканчику доброго винца, верно?
— Нет, — ответил Мейсон, глянув на Деллу. — Нам придется побеседовать с вами прямо здесь. Я очень спешу.
— Но стаканчик вина вы все же выпьете, да? Я принесу его сюда.
— Сожалею, но я никогда не пью за рулем.
Физиономия у Палермо вытянулась.
— У меня замечательное винцо, такого вы не достанете в ресторане. Ресторанное вино слишком сладкое, а сладкое вино пить вредно. Всегда пейте доброе кислое вино, от него человек становится сильным.
— Все это прекрасно, если к этому привык, — возразил Мейсон. — Если же нет, то лучше вообще ничего не пить в дорогу.
— У меня слабенькое винцо… Кто эта красивая леди? Ваша жена?
— Мой секретарь.
— Ваш секретарь, ха? Чем занимается секретарь? Что ей тут делать?
Глаза у Мейсона смеялись:
— Она записывает все, что говорится.
Делла Стрит улыбнулась Палермо.
Глаза Палермо заблестели, он почувствовал себя светским человеком, разговаривающим с равными себе на языке, который понятен только им двоим.
— В этом что-то есть, могу побожиться. Она записывает разные вещи, а!
Палермо откинул назад голову и оглушительно захохотал.