Фред глянул на часы синего фаянса. Он привык к методам полиции. Как и все остальные, он страшно устал, но держался спокойно.
— Без двадцати десять… еще нет. Мы продолжали разговаривать. Это ты, Никола, попросил еще вина?
— Наверное.
— «Сходи за вином», — крикнул я Терезе. Но потом встал и сам спустился в погреб.
— Почему?
Фред пожал плечами.
— Тем хуже для меня, правда? Ну, черт с ней!
Пусть слышит! Когда все это кончится, жизнь будет такой, как раньше. Я слышал, как Тереза шла к себе наверх. Догадался, что она написала мне записку и засунула ее в замочную скважину под дверь. Слышишь, Жюлия? Ничего не поделаешь, старушка. Я уже по горло сыт твоими сценами, а хорошие минуты так редки…
Каню покраснел, а Никола издевательски засмеялся.
Жантий опустил глаза, ведь и он увивался за Терезой.
— Записка была?
— Да. Я прочел ее внизу, пока вино налили в бутылку. Тереза просто писала, что завтра, наверное, ни минуты не будем одни.
Странная вещь, в голосе Фреда слышались неподдельная страсть и даже неожиданно высокие чувства.
Тереза резко поднялась и перешла из кухни к игорному столу.
— Все кончено, да? — произнесла она дрожащим голосом. — Хорошо бы еще нас всех арестовали, посадили в тюрьму. Тогда посмотрим… Но ходить вот так, кругами, с таким видом, с видом…
Она разрыдалась и, закрыв лицо руками, отвернулась к стене.
— И сколько вы пробыли в погребе? — невозмутимо продолжил Мегрэ.
— Три или четыре минуты.
— Что вы сделали с запиской?
— Сжег над свечой.
— Вы боялись Жюлии?
Фреда обидело это слово.
— А вы не понимаете, господин комиссар? Вы, который арестовал нас десять лет назад? Не понимаете, что когда люди пережили вместе кое-что!.. Ну, как хотите. Не переживай, моя бедная Жюлия…
— А я и не переживаю, — донесся из кухни спокойный голос.
Мотив! Где этот знаменитый мотив, о котором твердят на лекциях по криминологии? У каждого был свой мотив. Особенно у Гру, которому уже нечего было терять.
На следующий день его дом должен был быть продан, а сам он оказался бы на улице. Без мебели, без одежды, без гроша за душой. Ему оставалось одно — пойти в работники на чью-нибудь ферму.
В этом доме Гру знал все закутки, вход в подвал, кучу угля, молот…
А Никола? Мог бы он?.. Он жил очень бедно. Но у него в Ниорте была дочь. Она работала там прислугой, и все, что зарабатывала, отдавала на содержание ребенка. Разве он не мог?.. Безусловно, Фред только что сказал, что именно он каждую неделю колол им дрова и уголь.
В тот вечер, около девяти, Никола, пьяно пошатываясь, пошел в уборную. «Только бы двери не перепутал», — заметил Жантий.