Я вздохнула. Я могла бы сказать Марку, что со мной… произошел несчастный случай? В туалете? С укусом на шее?
Или я могла сбежать к чертовой матери.
Я приоткрыла тяжелую дверь. Толстая красная портьера скрывала зал. В дальнем конце коридора находилась вращающаяся дверь с круглым портальным окошком. Кухня. Сейчас или никогда, подумала я. Я скрестила руки на груди, чтобы платье не упало, сунула сумочку под мышку, высоко подняла голову и, прихрамывая на сломанный каблук, толкнула дверь в кухню.
— Эй, мэм, — крикнул мне кто-то, как только я вошла. — Мэм, вы не можете сюда входить!
Я проигнорировала голос и пошла сквозь пар и грохот к сияющему красному маяку знака выхода. Я убью его, подумала я, когда крики прокатились по кухне. Я точно прибью его.
Я толкнула входную дверь, сбросила туфли и побежала по переулку. Я была уверена, что весь кухонный персонал «У Чарли Троттера» звонит в полицию и сообщает о сумасшедшей полуголой женщине, бегущей по кухне.
Я пробежала три квартала, а затем выскочила из переулка на освещенное Фуллертон-Авеню. Я на мгновение задумалась о том, чтобы поехать домой босиком, в своем изодранном платье, и решила, что на этот раз могу позволить себе такси.
— Вы в порядке? — спросил водитель, когда я попытался не сверкать для всего центра Чикаго, взбираясь на сиденье.
— Гайд-парк, — пробормотала я. — Если принимаете карточки.
***
Мои руки дрожали, когда я открывала дверь. Никогда еще я не была так счастлива увидеть свою грязную, темную квартиру.
— Здравствуй, смертная женщина, — сказал он из темноты.
Я включила лампу. Локи сидел на кровати в своем черном смокинге. Моя спина напряглась, когда ярость затопила тело.
— Ты гребанный мудак! — закричала я. — Посмотри на меня! — Я подняла руки, позволяя клочьям платья распахнуться.
Локи встал и подошел ко мне. Что-то было не так в его походке, что-то неловкое. Он обнял меня, и его тело пылало жаром.
— Смертная женщина, — пробормотал он мне в шею. — Моя женщина.
Я оттолкнула его.
— Да что с тобой такое, черт возьми? — закричала я. — Ты мог бы отвезти меня домой! Ты мог бы… ты мог бы хотя бы оставить мне свой гребаный пиджак!
Он тяжело опустился на кровать, его холодные глаза были рассеянны. Я вдруг почувствовала себя очень усталой. Мои руки болели от того, что я удерживала платье. Ноги пульсировали от бега босиком по переулку.
— Пошел ты, — сказала я, хотя это больше походило на выдох. — Я пойду в душ.
***
В квартире было так тихо, так тихо, что когда я открыла дверь ванной, то подумала, что Локи ушел. Лампа все еще горела, отбрасывая глубокие тени по всей комнате, и я услышала его прежде, чем увидела. Его дыхание было медленным и глубоким. Он лежал на кровати с закрытыми глазами. Спал.