– Ах, мать твою! – зло сквозь зубы выговорил наш лётчик. – В лобовую идёшь, сука? Ну давай, давай, рыцарь хренов. Посмотрим, у кого нервы крепче.
И наш лётчик штурвалом подправил самолёт, совместив свою траекторию полёта с траекторией немца.
Удар был такой мощный, что после взрыва от самолётов мало что уцелело. И только через несколько секунд из огненного облачка на землю посыпались мелкие детали.
От немецкого самолёта остался кусок обшивки фюзеляжа с намалёванным рыцарем без башки. А от советского истребителя – пропеллер с двумя лопастями. Так они и упали вместе: кусок фюзеляжа с намалёванным рыцарем без головы и воткнувшийся в него, как меч, пропеллер.
Бомбёжка так же быстро прекратилась, как и началась. Вот только весь состав поезда был полностью разгромлен, причём в тылу, на нашей территории.
Большинство вагонов горело, и целым оставался только паровоз, который продолжал пыхтеть паром, как большое живое существо, возмущаясь, что тащить уже нечего.
Вряд ли случайный пассажирский поезд был целью немецких бомбардировщиков. По всей вероятности, они ошибочно приняли его за состав, который, согласно их разведке, должен был подвозить артиллерийские боеприпасы к фронту.
Тем не менее, прекрасно видя, что их целью стали беззащитные люди, доблестные асы Геринга с неописуемой жестокостью и цинизмом уничтожили детей, женщин и стариков. Урон, который они нанесли простым людям, никогда не изгладится из памяти и психики целых поколений. И по прошествии многих десятков лет, а может, даже и сотен при слове «немец» у русских людей в подсознании будет отзываться необъяснимый протест, наполненный инстинктивной неприязнью и болью к этому слову.
Убедившись, что Анастасия погибла, Егор взял на руки содрогавшуюся от плача Полину, которая била его ручонками, не желая расставаться с матерью. С ней он побрёл в лесополосу, где прятались уцелевшие люди.
Неожиданно пошёл дождь, который хоть как-то, хоть немного в прямом и переносном смысле охладил почти обезумевших людей. К Егору подошла пожилая женщина, которая ехала в его купе. Ей повезло, она осталась жива и невредима, несмотря на свой преклонный возраст.
– А где Настенька? – почти плача, спросила женщина.
– Там, – голос у Егора дрогнул, а затем осёкся. И он рукой показал в сторону перевёрнутого вагона.
Женщина навзрыд заголосила, качая головой и скрестив руки на груди.
Полина же крепко-крепко обняла Егора за шею и, уткнувшись личиком в его плечо, по-детски всхлипывала, содрогаясь всем тельцем.
Так он с ней и ходил, прижимая рукой к груди и оказывая помощь раненым.