— Савельев! — Она больно ущипнула меня за плечо. — Просыпайся давай!
На плоской груди болтался кривоватый бейджик «Зоя, ваш любимый официант», и россыпь значков. Девица проследила за моим взглядом и расплылась в довольной улыбке.
— Я только днем в этой дыре тусуюсь, а вечером у меня во Фрайдисе смена, там классно вообще.
Я поспешно кивнул, вдаваться в подробности и объяснять, что ни о каком Фрайдисе я не слышал, мне не хотелось. Прилипчивая Зоя начинала раздражать.
— Жрать хочешь, не? — спросила она и тут же заработала пару очков в моем личном топе. — К Ильичу сходи. К повару нашему, чего тормозок такой? — Развернулась, обдав меня волной приторного парфюма, и ускакала к кассе, донимать менеджера.
Ильич — бородатый, здоровенный мужик в заляпанном фартуке, протянул мне подгоревшую с одного бока картофелину, полил маслом, швырнул на нее шарик ветчины с сыром и отвернулся. Все это молча. Он определенно мне нравился. Пока я ел, менеджер закончил с бумажками и начал обход зала. Когда он добрался-таки до меня, картошка успела закончится, а фольгу из-под нее я скомкал и бросил в мусорку.
— Так. — Толстое пузо всколыхнулось, бейджик на увесистой груди сообщал, что менеджера зовут Максимом. — Подмети у входа и туалеты проверь, чтобы бумага была в каждой кабинке, понял?
Я кивнул.
— А еще столы. — От последнего слова я вздрогнул. — Да, столы протри. Если будут липкие — вылетишь отсюда.
Снова кивок, потупленный взгляд, мол, все понял, слушаюсь и повинуюсь. Полученная за вечернюю смену тысяча приятно грела карман, такими темпами я не только на еду заработаю, даже отложить смогу немного.
— Шевелись давай, — прикрикнул Максим, оборачиваясь. — Чего тормозишь?
Зоя за кассой ехидно фыркнула. Я пошел к туалетам. Не начинать же день с протирания столов, когда все ночь драил их во сне. Эта мысль показалась мне настолько смешной, что утро вдруг стало вполне себе сносным, как и вся моя новая жизнь.
К вечеру я не был в этом так уверен. Простуда билась во мне, заставляя тело покрываться липким потом, а руки дрожать. Голос сел, глаза стали красными, в носу свербело. Зоя, то и дело мелькавшая где-то рядом, сочувственно качала головой.
— Под ливнем что ли простыл? — Ее крупные, чем-то даже мужские пальцы, опустились на мой влажный лоб. — Пипец температурища, наверное. Тебе б в больницу.
Я только головой покачал, даже в нашем захолустье лекарства стоили целую прорву денег, болеть же в Москве — штука совсем уж гибельная. Да и толстый Максим стрелял в меня недовольным взглядом каждый раз, когда я сдавленно чихал в рукав.