Нет, ну что ему вечно от неё надо? Почему он обязательно комментирует всё, что с ней происходит? Да ещё столь язвительно и насмешливо.
Даша с тревогой посмотрела на Листика: не обидела ли того ехидная тирада Мартина? Но малыш улыбался.
– Ты лучше сыграй, Мартин! Хорошо?
Мартин – удивительно! – ломаться не стал, запустил руку за пазуху, вытянул оттуда свою флейту, поднес к губам.
Те, кто заметили его движение, возбужденно зашумели, задвигались, берясь за руки и образуя широкий круг.
Каплей дождя прозвенела одна нота, маленькой птичкой выпорхнула другая. Флейта ожила, пробуя голос, и, наконец, запела, радостно и звонко, зовя за собой. Хоровод закружился, замелькали ребячьи пятки.
Листик снова потянул Дашу.
– Пойдем!
Даша смешалась.
Танцевать она не умела. Теоретически знала, как это делается, а вот практически последний раз занималась танцами ещё в детском саду, то есть жутко давно. Хороводы ей водить приходилось – на ёлке, естественно – но замкнутая в кольцо ребячья цепь уже распалась. Теперь танцевали маленькими группами, парами и даже поодиночке.
Даша так сможет?
– Пойдем! – настойчиво звал Листик.
Мартин, не отрываясь от инструмента, глазами спросил: «Трусишь? Да?» и даже сумел ухмыльнуться уголком рта. Даша поскорее отвернулась от него, позволила Листику утащить себя в гущу танцующих.
Малыш ухватился за Дашины ладони, запрыгал по кругу, размахивая руками.
На танец не слишком похоже, зато свободно и проказливо, под стать музыке Мартина.
Создавалось такое впечатление, будто он играл не какое-то заученное произведение, а придумывал на лету. Или флейта в его руках пела сама? То, что ей хотелось, то, что она ощущала в данный момент, превращая в мелодию яркие краски летнего дня и настроение веселящихся вокруг ребят. И Даша под её наполненные жизнью трели кружилась, скакала, смеялась, дурачилась и даже пыталась подпевать: «Та-та-тата-там-татам!» А ещё она иногда поглядывала на Мартина. Не верилось в эти его удивительные музыкальные способности.
Лицо у Мартина не выглядело ни вдохновенным, ни просветленным, глаза озорно и ехидно поблёскивали из-под чёлки, невольно вызывая ассоциации с гамельнским крысоловом. Даша была уверена: юный флейтист, если захочет, запросто сможет, зачаровав своей музыкой всех детей, увести их куда угодно. Даже без причины. Просто из вредности.
Мартин прервал игру внезапно, ни с кем не считаясь.
– Все! – заявил категорично и своевольно. – Во мне весь воздух закончился.
– Тогда пойдем играть, – предложил неугомонный Листик, а Даша удивленно подумала: «Почему малыш так привязан к Мартину? Почему легко прощает ему и резкость, и несносность?»