- Парниша, у тебя дар какой? - задал бестактный для Улья вопрос спасший нас мужичок. Это можно было простить зелёному новичку. Я решил ответить.
- Делаю невидимых - видимыми.
Усатый шморгнул носом. Утёрся жёстким рукавом, чертыхнулся.
- Так это ты мне зверюгу подсветил?
- Можно сказать, и так.
Я подумал: а может, мы и вообще бы мимо них проехали, если бы я эту свору не демаскировал. Может, они на ферму шли и просто от нас спрятались. Эту информацию, во избежание кривотолков и косых взглядов, я решил не предавать разглашению.
- Так тебе тоже доля положена с элиты.
- Нет, спасибо! Это не важно для меня. Главное, что мы всё ещё живы.
- Это точно! Братишка, давай хоть выпьем.
На душе был неприятный осадок, что моих заслуг даже и не заметили. Но, как я сейчас рассудил, может это и к лучшему оказалось.
- А давай. По чуть-чуть, согласился я.
- Там мои товарищи погибли. Надо помянуть. Хоть я и не долго их знал. Но всё ж..
Бродяга мотанулся к своей машине. Притащил початый коньяк.
Я вскрыл нарезку сырокопчёной колбасы. Бродяга взял один кусочек.
- Давай! За знакомство!
Плеснул себе коньяка, блаженно растворил во рту. Понюхал кусочек пахнущей дымом колбаски. Я тоже выпил и зажевал. Сразу торкнуло.
- Представляешь, Калина. Я ничего не помню. Вот два дня только последних, и всё. Руки, главное, помнят, а голова - нет. Знаю, что фамилия у меня должна быть, а какая - не помню. У тебя тоже так?
- Да, я так же. Тут многие память теряют.
Бродяга болтнул бутылочкой.
- Между первой и второй - перерывчик небольшой.
Мы выпили ещё по стопочке. Тепло разлилось по телу.
- Ты не думай, я всего здесь неделю, может больше... - начал было я.
- А я, считай, со вчерашнего утра, - перебил меня мой собеседник.
- Вот почитал, что мне командир наш дал, что Святой мне рассказал.
Бродяга задумался. Пытался довести мысль до конца, но не смог.
- Ладно, давай третью.
Он разлил по край.
Выпили, не чокаясь. Я забыл закусить.
- Тебя кто крестил, Апельсин? Он, вроде, тебя нашёл? - спросил я для поддержания разговора.
- Нее... - протянул жующим ртом мужик. - Я уже часов двенадцать, как наречён был тогда. Это я только потом понял, что имя она мне дала. Сильная, быстрая, как тварь эта. Боялся я её, почему-то, жутко.
Бродяга махнул рукой в хвост колонны, где валялась Горгулья.
- Её или тварь? - скептически удивился я. И спросил: - Баба, что-ли?
- Да не... девчонка. Чёрненькая такая. Стекловатой назвалась.
Налил по четвёртой. Грустно посмотрел на просвет пустую бутылку и запустил её в придорожные кусты.
А я вмиг протрезвел. Вспомнил свой недавний сон. Мы действительно были рядом. Я подскочил и воскликнул: