Совсем не изменилась рыжая соседка, разве что похорошела немного. Долго на меня заглядываться не стала, отвернулась, отставляя тяжёлую ношу в сторону.
– Хаттону помогает, – негромко подсказал Фрол. – С тех пор, как ты уехал.
Я опустил голову: если бы принял её ласку, не пришлось бы Тьяре прислуживать в чужом доме. Но и сейчас – сейчас тем более – я бы решения не изменил.
За столом тем временем воцарилось молчание. Хаттон молча поставил перед нами дымящиеся кружки и отошёл обратно к стойке, загремел посудой, наспех сооружая поздний ужин. Тишину нарушила Тьяра: подошла к общему столу, присела на край скамьи, улыбнулась мне коротко:
– Многому научился у магов?
– Кое-чему, – благодарно отозвался я, впервые посмотрев в глаза соседке. Лёгкий оттенок грусти, привычная покорность, едва тлеющий огонёк.
– А ты что думаешь, отец Кристофер, – обратился к исповеднику Фрол, – про колдунов? Как к ним относиться?
Взгляды присутствующих тотчас вперились в лицо духовника: уж он-то сейчас скажет! По правде, я даже сам напрягся: в шаткой ситуации любое слово могло как подбросить чашу весов, так и прибить её к низу.
– Разве колдуны – не люди? – удивился отец Кристофер. – Те же люди со своими страстями. И сердца у них, добрый человек, такие же, как ваши. Какое-то чёрное, какое-то посветлее. А магия – то же ремесло, только требует особого склада ума и способностей. Вот ты, кузнец, – обратился вдруг к Фролу духовник, и я вздрогнул: откуда? Откуда исповеднику знать, кто он таков? – Ты можешь использовать свой молот, чтобы гнуть металл на пользу людям, а можешь и разбивать им черепа потехи ради. Твои блюда, хозяин, – окликнул Хаттона, откинувшись на скамье, отец Кристофер, – наверняка превосходны – по запаху чую. Можешь накормить ими досыта, а можешь отравить всех, кто доверчиво придёт под твою крышу. Продолжать ли? – ласково улыбнулся духовник, глянув в сторону Торка.
Тот отчего-то потупился, но тотчас вскинулся:
– Моё ремесло – мирное! Я не использую его против людей, как эти…
– Ой ли, – негромко прервал отец Кристофер. – Покриви душой в малом, и сам не заметишь, как прицепится большой грех. А мало ли своих же односельчан обманывал, набивая цену втрое против обычного? Особенно в зимние холода, когда дороги в ближайшие города и сёла закрыты, а менялы и караваны застревают где-то в пути?
Хаттон фыркнул от стойки, нагружая поднос блюдами; Тьяра тоже скрыла улыбку, опуская рыжую голову: видно, немало попил у них крови жадный лавочник. Насмехаться над оконфуженным Торком, впрочем, не стали: побоялись сами попасть под зоркий глаз исповедника.