– Сибранд, – тронули меня за локоть, – едем!
Я сморгнул, помотал головой, и видение исчезло, а я в тот же миг нещадно ткнул Ветра в бока – конь от обиды всхрапнул и рванул с места в галоп по утоптанному снегу до самого леса. Как только первые деревья скрыли нас от взглядов провожающих, и Ветер едва не споткнулся от быстрого шага по подтаявшему, но по-прежнему глубокому снегу, я осадил верного скакуна, устыдившись своих порывов. Маги деликатно отстали, но на лесной тропе всё же догнали, пристроились цепочкой, шаг в шаг. Дорогу я выбрал самую короткую, но далеко не самую лёгкую: кое-где продирались через буреломы, глубокие снега и низко свисавшие ветки. Мои спутники не жаловались, да и вообще молчали до самого вечера, позволяя мне вдоволь насладиться собственными ощущениями.
Впервые за долгие два года я уходил из дому. Не на охоту, не в соседнюю деревню – вразумить дебоширов. В полном боевом облачении, с оружием и на коне, со скудным скарбом в походных сумках. Что ждало там, впереди? И как встретит меня новая жизнь, ради которой я оставил старую? По правде сказать, ответ я и сам знал – никто не радовался моему присутствию. И уж если эти, с которыми бок о бок повоевать пришлось, так меня привечают, то чего ждать от тех, кто не покидал стен гильдии?
Мысли тем временем всё возвращались к детям, и каждый раз я убеждался, что поступил правильно. Умом понимал, что иду верным путём, в то время как израненное сердце кричало от беспокойства за оставленных позади сыновей. И плевать, что в гробу меня видели здешние колдуны – я им тоже долгих лет жизни не желаю! Я иду, чтобы обучиться проклятой магии, которая исцелит моего Олана, и ради этого потерплю и ледяное презрение, и откровенную ненависть – благо, не юнец желторотый, справлюсь и с тем, и с другим!..
…Путь я запомнил плохо: нервное раздражение, неизвестное будущее и путаные воспоминания мутной пеленой скрыли от меня окружающий мир, как и время от времени вспыхивавшее перед глазами серебристое марево. Воздушный артефакт стал порядком надоедать, поскольку я на него никак повлиять не мог, а собственным глазам доверять из-за него боялся.
Как только миновали лесную полосу – я вывел всё же магов на торговую дорогу, и мы поехали быстрее – основная опасность миновала, и до самого Рантана мы шли спокойно, не испытав ни разу капризную судьбу. От Рантана до Унтерхолда мы ехали по хорошо утоптанной, местами даже расчищенной дороге, выложенной гладким камнем. Здесь снега почти сошли, так что кое-где серый булыжник проглядывал из-за грязного месива. Людей в окрестностях двух городов – Рантана и Унтерхолда – было уже много. Бесконечной чередой тянулись вдоль дорог небольшие поселения и деревеньки, крупные сёла и отдельные фермерские владения, дорогу охраняли дежурные патрули имперской стражи – здесь, в городах, имелось достаточно гарнизонов для того, чтобы поддерживать порядок – и скрипели колёсами повозки торговых караванов. Редкие путники, встречавшиеся на пути, провожали нас неприветливыми взглядами – хотя на чужаков в больших городах смотрели терпимее, чем в глухих деревнях вроде Ло-Хельма, истинно стонгардского отношения к магам никто скрывать не собирался.