Никаких упоминаний о колоколе не было. Дьюан по диагонали пробежал еще две книги и уже почти пролистал третью, когда наткнулся на следующее высказывание.
Это была история, записанная самим Пикколомини. Папа Пий II оказался прирожденным летописцем, скорее историком, чем теологом. Его заметки о конклаве 1458 года, заметки, запрещенные правилами и традицией, показали как именно он заручился поддержкой кардинала Родриго Борджиа и насколько полезной оказалась эта поддержка. Затем, в отрывке посвященном празднованию Вербного Воскресенья в 1462 году, то есть четырьмя годами позже, Пий описал необыкновенную процессию, данную в честь прибытия главы храма св. Андрея в Рим. Дьюан тонко улыбнулся при этом «празднование прибытия главы». Смешно звучит.
Отрывок был довольно многословным:
Все кардиналы, жившие вдоль маршрута, замечательно украсили свои дома… Но всех их своим искусством, стараниями и расходами превзошел Родриго, наш вице-канцлер. Его огромный, высокий дом, выстроенный на месте прежнего монетного двора, был полностью покрыт богатыми и прекрасными гобеленами. Помимо последних он воздвиг огромный балдахин, который был украшен многими и многими чудесами. Над балдахином, обрамленным изысканными резными орнаментами по дереву, висел огромный колокол, созданный по заказу брата вице-канцлера, Нашего предшественника. Несмотря на его относительную новизну, колокол назвали талисманом и источником власти Дома Борджиа.
Процессия остановилась перед замком вице-канцлера, услаждая слух сладкими песнями и серенадами, а также наслаждаясь зрелищем сияющего золотом дворца. Пышностью не уступающего, по слухам, дворцу Нерона. По случаю Нашего праздновствования Родриго украсил не только свой собственный дворец, но и все близлежащие дома, так что площадь перед ними казалась своего рода парком, полным самого пышного веселья. Мы предложили благословить дворец Родриго, его земли и сам колокол, но вице-канцлер отказался от нашей милости, заявив, что колокол некоторым образом уже был освящен. Это произошло двумя годами раньше, чем был построен дворец. Немало позабавленные, мы двинулись дальше с Нашей бесценной реликвией среди почтительной и приветствующей Нас толпы.
Дьюан покачал головой, поправил вечно съезжающие очки и улыбнулся. Мысль о том, что этот колокол, всеми забытый, висит в заколоченной башне Старого Централа, казалась невероятной.
Он еще раз перечитал свои заметки, прогулялся к полкам, взял еще несколько книг и вернулся на место.
Теперь информация шла сплошным потоком.
Лагерь номер три находился на склоне холма, примерно в четверти мили от кладбища. Чащоба здесь была почти непроходимая, ветви деревьев касались земли, а сквозь кусты было почти невозможно продраться, кроме разве что нескольких охотничьих троп и дорожки, по которой водили на водопой скот. Сам лагерь, откуда не посмотри, выглядел одним сплошным кустом: путаница стволов, толщиной с запястье, окружала его стеной, а опускающиеся ветви своими листьями создавали нечто вроде шатра. Но стоило опуститься на колени, под определенным углом проползти под переплетением стеблей и перед вами открывался вход в чудеснейшее место.