Ребята гонялись друг за другом по лесу и пастбищу еще часа полтора, меняясь, когда приходило в голову, командами, и жадно припадая к бутылке с водой, которую Маккоун захватил из дома, а израсходовав запас, снова наполнили ее водой из пруда. Все пили с одинаковой жадностью, хотя Кевина несколько и смущал зеленоватый цвет их напитка. Наконец все угомонились и уже вместе бродили по южной стороне карьера, захватив и первые полмили Цыганской Тропы.
Велосипеды валялись там, где они их оставили. Солнце каким-то образом превратилось в сверкающую золотую луковицу, повисшую над полем старого Джонсона. Воздух был полон вечерним туманом, пыльцой и влагой, но небо казалось бесконечным и прозрачным, и его голубизна уже темнела, превращаясь в вечернюю синеву.
– Кто последним доберется до «Черного Дуба», тот гомосек, – вдруг выкрикнул Джерри Дейзингер и рванул вперед, изо всей силы нажимая на педали, словно готовясь нырнуть на дно оврага.
Остальные закричали и на огромной скорости пустились вдогонку, не обращая внимания на крутизну спуска и подступающие сумерки, чувствуя как прохладный ветерок над ручьем забирается в волосы, и привставая и нажимая на педали еще старательнее при подъеме на холм. Если бы в это время какой-нибудь машине случилось проезжать мимо пивной «Под Черным Деревом», ребятам наверняка пришлось бы стремглав съезжать на обочину, не заботясь о разбитых коленях и разорванных штанах. Но они об этом не думали. Они мчались изо всех сил, крики постепенно смолкли, потому что надо было беречь дыхание для последних двадцати ярдов, и все они задыхались и хватали ртом воздух, когда добрались до финиша.
Выиграл Майк. Он оглянулся, выдал победную улыбку и, не снижая скорости, продолжал гонку в направлении Джубили Колледж Роуд, проходящую в нескольких сотнях ярдов севернее.
Они расслабились, только свернув к Элм Хэвен, шестерка разбилась на две равные группы, и Лоуренс первым придумал отпустить руль и ехать, спрятав руки за спину. И вот уже все шестеро ехали, заложив руки назад, бесшумно скользя между высокими стенами поднимающихся колосьев.
Дейл даже забыл поглядеть в ту сторону, где недавно произошел инцидент с Дьюаном, когда они проезжали мимо. Глубокие следы колес еще бороздили землю, и пшеница была примята на расстоянии не меньше нескольких ярдов от забора, но Дейл не смотрел туда, он смотрел на запад, где солнце как раз увенчало золотой короной низкую линию деревьев, которая была Элм Хэвеном.
Дейл зверски устал, все тело болело от дюжины ушибов, мускулы ныли от напряжения, руки и ноги были расцарапаны и к тому же ногам было неудобно в севших после неожиданной стирки джинсах. Пить хотелось до того что пересохли губы, и болела голова, и ужасно хотелось есть, потому что по-настоящему он ел за завтраком тринадцать часов назад. Чувствовал он себя великолепно.