Она решительно и демонстративно отодвинула от себя тарелку.
– Ты сумасшедшая сука! – бросила она прямо в лицо наглой твари, которая, мало того, что спала с её женихом, так ещё и осмеливалась в открытую нагло её третировать, хотя Лейла вообще никак её не трогала.
Ярвуд поперхнулся, кашлем пытаясь замаскировать смешок.
– Как ты меня назвала? – с яростью поднялась из-за стола Медора.
– Сукой. А ты что, не умеешь превращаться в Адских Гончих? Я думала, все злые ведьмы это умеют.
– По собачий хранить преданность тем, кто этого не достоин, вот что умеют некоторые злые ведьмы, – прорычала Медора, уже в открытую обращая ярость на любовника, вынося их ссоры на общее обозрение.
В принципе, её можно было понять. Но за что Лейлу-то Медоре ненавидеть? Как будто она так уж сильно жаждала сюда попасть и отбить у этой сумасшедшей её чокнутого любовника?
– В том клубе со мной были мои друзья. Они никого не трогали и возможно, погибли. Всё потому, что какой-то недоумок решил поиграть в бога. Кем бы вы себя не возомнили, никто не давал вам право лишать других жизни. Да вдобавок ещё и оскорблять память мёртвых.
– Довольно, – на этот раз слова Эссуса были обращены к Лейле.
Поставив локти на стол, переплетя пальцы в замок, он задумчиво постучал костяшками пальцев по губам.
– Разве девушке подобает произносить такие грубые бранные слова? Тем более, говорить их женщине, по годам годящейся ей в матери?
– Что я такого сказала? – искренне возмутилась Лейла, успевшая позабыть, с чего началась её пылкая речь.
– Ты назвала Медору сукой, – услужливо напомнил Змей. – Молчать! – рявкнул он, заметив, что Лейла собирается возразить. – Ни слова! Не вынуждай меня наказывать тебя. А теперь, будь хорошей девочкой, попроси у неё прощение.
Лейла даже задохнулась от гнева:
– Прощения? Я?!..
– Ты.
Мягче Эссус говорить, наверное, не мог, но большей жути, чем этот мягкий голос, Лейла и представить себе не могла.
Было обидно и очень горько. Во-первых, потому что она не считала себя виноватой. Во-вторых, потому что он встал на сторону своей любовницы, а не невесты.
Однако, не желая искушать судьбу, она повернулась к сопернице:
– Прошу извинить меня за грубые слова.
–Хорошо, – удовлетворённо кивнул Эссус. – Медора? Теперь твоя очередь.
– Я не стану извиняться перед этой жалкой выскочкой, – вскинула женщина подбородок вверх, прожигая Лейлу горячим взглядом.
– Зря, – холодно процедил Змей. – Мы поговорим с тобой об этом позже. Наедине. А пока – приятного аппетита, дамы.
Эссус пододвинул к себе тарелку:
– Маркель, доложи, что слышно о Лисандре?