Я не должен был идти к ней. Я не должен был этого делать всего лишь потому, что она не пришла к чаю. Ведь сказали – у неё разыгралась мигрень. Но какая из леди не страдает время от времени от головной боли?
Я сидел за чаем с тетушкой, кузеном, мистером и миссис Коллинз, но думал только об Элизабет. Она страдает? Она серьезно больна? Могу ли я что–нибудь сделать для неё?
Для меня день не мог продолжаться так, как будто ничего не случилось. Пока другие обсуждали состояние дел в церковном приходе, я заявил, что мне необходим свежий воздух, и я хочу немного прогуляться. Не могу даже сказать, было ли в тот момент моим намереньем зайти в пасторский дом. Пока разум и сердце боролись, подталкивая в противоположных направлениях, ноги принесли меня к двери дома священника.
На мой вопрос, дома ли мисс Беннет, служанка указала на гостиную, где меня встретил удивленный взгляд Элизабет. Я и сам пребывал в удивлении.
Начало было вполне обычным. Я поинтересовался её здоровьем, а она ответила, что ей уже лучше. Я присел. Посидел, не вымолвив ни слова. Затем вскочил. В возбуждении стал расхаживать по комнате. А когда не мог уже сдерживать себя, заговорил.
– Вся моя борьба была тщетной! – слова опережали мои мысли, и я не мог управлять ими. – Ничего не выходит. Я не в силах справиться со своим чувством. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю!
Всё. Выплеснул. Тайна, которую я так долго носил в себе, вырвалась наружу и обрела голос. Элизабет была ошеломлена и выглядела растерянной. Она покраснела и смотрела на меня молча. Да и как принять это иначе? Она не могла найти слов. Ей оставалось только выслушать меня, а затем принять всё как есть.
Не сомневаясь, что я полностью в её власти, она не могла не понимать, что вслед за этим двери Пемберли распахнутся перед новой хозяйкой, а сама она будет введена в высший свет.
– Не стану скрывать, что я постоянно помню о низком происхождении ваших родителей и об отсутствии у них состояния, – говорил я и не верил, что позволил своей любви преодолеть мой разум и отдать его во власть эмоций, которые я, к тому же, не способен контролировать.
– Проведя несколько недель в Хартфордшире и ближе узнав его жителей, было бы глупо отрицать тот ущерб, который я нанесу своему имени, соединяя наши семьи. Но сила моей страсти заставляет меня отбросить подобные соображения.
По мере того, как я говорил, перед взором моим представало семейство Беннет, и я понял, что разговариваю не столько с Элизабет, сколько с самим собой. Я размышлял вслух о вещах, которые мучали меня последние недели и месяцы.