Но он просто сидел неподвижно и смотрел на улицу сквозь ветровое стекло, даже не мигая.
— Генрих, поговори со мной.
Я хотела было дотронуться до его руки, но он сразу же её отдёрнул. Я опустила голову ещё ниже, глотая горячие слёзы, обжигающие мне горло. Я никогда ещё не чувствовала себя настолько жалкой и отвергнутой. И я заслужила каждую секунду этого позора.
— Почему бы тебе не пойти домой? — наконец проговорил он. — Я хочу немного проехаться.
— Куда? — едва слышно спросила я.
— Пока не знаю. Я просто хочу побыть один. Пожалуйста, иди в дом.
Я всё поняла, кивнула несколько раз и открыла дверь.
— Генрих, мне правда очень жаль, — повторила я уже на улице.
— Захлопни дверь, пожалуйста.
Я послушно хлопнула дверью его мерседеса и долго смотрела вслед удаляющейся машине моего мужа. «А что, если он никогда больше не вернётся? Что, если не вернётся ко мне?» Я закрыла рот рукой, стараясь сдержать новый приступ накативших рыданий. Мой муж, мой самый доверенный друг, мой партнёр по заговору, может, никогда больше не захочет меня видеть, и я сама была этому виной. На какую-то долю секунды я даже пожалела, что Эрнст меня тогда не застрелил.
* * *
Наша горничная Магда ушла вскоре после того, как накрыла мне ужин, до которого я едва дотронулась. Непривычная тишина опустевшего дома умножила моё одиночество в тысячу раз, и я втайне начала надеяться на очередной воздушный налёт, только чтобы не сидеть здесь совсем одной.
Было уже давно за полночь, а Генрих так и не вернулся. Я попыталась занять себя книгой, но не могла сосредоточиться и продолжала перечитывать одну и ту же пару строк уже в который раз. Сахарок, наша маленькая мальтийская болонка, которую мне принёс Эрнст взамен убитого Ребекой Мило, прыгнула мне на колени и свернулась в маленький тёплый комочек. Хоть она меня ещё любила.
Когда часы в библиотеке пробили два ночи, я наконец заставила себя пойти наверх. Что бы у меня не происходило в личной жизни, на работу завтра всё равно нужно было идти, да и по правде говоря, я надеялась, что может хоть там Генрих со мной заговорит. Если вообще захочет меня видеть.
Но Генрих вернулся ещё до того, как я успела уснуть. Я села в постели, как только услышала его шаги на лестнице, счастливая и одновременно взволнованная его появлением. Счастливая, потому что он хотя бы пришёл домой, и взволнованная, потому что боялась, что появился он только чтобы забрать пару рубашек и дать мне знать, что уходит жить куда-нибудь в другое место до официального развода. Моё сердце пропустило удар при этой последней мысли.