— Как скот, — я услышала голос матери с заднего сиденья. Я повернулась и увидела, как она медленно начала головой, закрыв рот рукой. — Несчастные люди…
— Мама. Перестань.
Окна были открыты, и солдаты могли её услышать. Она непонимающе моргнула несколько раз, но я только прижала палец к губам и отвернулась.
Наконец, после того, как солдаты создали для нас своего рода коридор, через который мы могли проехать к станции, Генрих старался вести машину как можно более медленно, стараясь никого не задеть. Как только мы вышли из машины, поток горячего воздуха обжег наши лица. Генрих вытер пот со лба, прежде чем надеть свою форменную фуражку с черепом и скрещёнными костями. Он заметил одного из офицеров, командующего на платформе, и велел нам ждать его у машины, пока он пойдёт поговорит с ним. Один из солдат прошёл мимо, повторяя одни и те же указания монотонным голосом, пока он двигался вдоль толпы:
— Когда подойдёт ваша очередь подняться на платформу, назовите ваше имя офицеру со списком перед посадкой на поезд. В поезд вы можете взять только один чемодан на человека, остальной багаж оставьте на платформе после того, как поставите на нём своё имя. Этот багаж последует за вами в отдельном вагоне. Чем быстрее вы совершите посадку, тем быстрее совершится отправление поезда, и тем быстрее вы прибудете на вашу станцию, где вам дадут еду и воду.
Мама нервно переступила с ноги на ногу, глядя на солдат с дубинками. Норберт хмурился. Я прекрасно понимала, что он сейчас думал: что через несколько дней он и сам может стать одним из этих солдат, и что уже ему придётся дубинкой заталкивать всех этих несчастных людей на платформу, хоть по крови он и должен бы быть среди них. Я попыталась было облокотиться на машину, но чёрный метал был настолько раскалён, что я обожглась. Я с ужасом подумала, как эти люди прождали всё это время на этой невыносимой жаре. Дети не переставали жалобно плакать, и матери пытались их успокоить, но тщетно.
Наконец Генрих вернулся и велел нам следовать за ним на платформу. Солдат, которого он привёл с собой, помог родителям с их чемоданами. Они везли с собой только самое необходимое, а позже на той неделе мы с Генрихом собирались отправить им всё остальное.
— Разойтись! Кому сказал, разойтись! Дайте им пройти! Быстро, быстро, ну! — Один из солдат расталкивал людей с нашего пути с преувеличенной грубостью. Он хотел произвести впечатление на «герра штандартенфюрера». Я цеплялась за локоть мужа, стараясь не поднимать глаза на людей вокруг меня. Мне было стыдно на них смотреть. Как только мы взошли по ступеням на платформу, мама поравнялась со мной и зашептала: