Мальчик был очень симпатичный, я бы даже сказал, что очаровательный. Он взял от родителей все самое хорошее: внешность Габи, волосы и ум своего отца. Маленький трёхлетний паренёк был умён не по годам. Армянка оставила в его детдоме, даже не родственникам, как будто оставила его на всякий случай, вдруг он кому-нибудь пригодится. Это было ужасно.
Когда я думал, что знаю все, что происходит вокруг меня — глубоко ошибался. Связь между Габи и Эйном была для меня шоком, таких два разных человека вместе. Вообще, мысль, что он с кем-то спит была для меня шокирующей.
Мальчика привёз Алан в Москву, он же и сразу предложил сделать тест на анализ ДНК с Эйном. Его волосы были лучшим подтверждением их родства.
Сам пацан был запуган, боялся даже своей тени и много плакал. Никто не собирался делать ему больно, я даже попросил ребят купить ему игрушек, железную дорогу. Внутри меня открылась рана, которую нанесла мать, когда бросила нас с отцом. Она снова закровоточила. Дело усугублялось тем, что Мониша носила под своим хрупким сердечком нашего малыша, это делало меня жутко сентиментальным.
Я решил оставить эту омерзительную женщину там, где она есть, чтобы больше никому не смогла испортить жизнь. Баба, совершившая такое, не заслуживает хорошего к ней отношения. Мужика бы убил.
— У тебя есть жена и ребенок. — от одной этой фразы у меня свело зубы от гнева. Он хочет меня шантажировать? Пиявка кучерявая, он не в том положении, чтобы угрожать мне. — Ты меня знаешь, я никогда бы не тронул женщину и ребенка, все мои действия были направлены на получение денег и власти, это Рамазан уже натворил… Не снимаю с себя ответственности за все произошедшее, но я не прикладывал руки к твоей семье.
— Ближе к делу, Эйн. Я начал уставать уже от твоих громких речей. — мне безумно хотелось заставить его синюю венку на его виске перестать биться.
— Сколько ты сможешь прятать свою семью в Париже? Год-два? Рано или поздно случайность может привести новых Рамазанов за ними. У тебя есть армия и власть, но ты сам знаешь, что зло ничто не остановит. У меня оружие, способное защитить их.
При упоминании, что он знает, где сейчас Алиса и Макс, мне стало нехорошо, захотелось расслабить галстук, который стал меня душить. Еле удержал себя, чтобы не протянуть руку и не поправиться, из меня даже невольно вырвался животный рык.
Любая угроза моей семье превращала меня в хладнокровное чудовище, способное вгрызться в горло своими же зубами, выдирая плоть из тела, осушая вены.
Он, по-моему, забыл, что у меня его сын, единственная родственная душа. И не в его положении сейчас выбрасывать его единственный козырь. Он ещё не договорил, а я уже мысленно молился, что Майлз не подвёл, смог защитить их.