Глаз я не размыкала и вжалась в землю, на подсознании надеясь, что про меня все уже давно забыли. Как бы не так. Уж не знаю, как старик умудрился открыть глаза, но его сухая рука с легкостью нащупала ворот моей рубашки и сжала его.
— Не надо! — всхлипнула сипло, чувствуя, как меня за шкирку вздергивают на ноги. Те предательски подогнулись, и я повисла, будто нашкодивший котёнок.
— Больно не будет, — ехидно пообещал на ухо чародей и вытолкнул меня на разломанную плиту льда.
Я больно ударилась коленями и лбом и застонала. Рядом с таким же болезненным выдохом бухнулся Кожемяка.
— Руслана! — отчаянный крик Хранителя почти не было слышно из-за рева пламени.
— Прости, — всхлипнула себе под нос, — прости меня…
Стоило признать, что так страшно мне не было еще не разу в жизни. Теперь я точно знала, что вот-вот умру, и от ужаса не могла зацепиться ни за одну из мыслей, что со свистом летали в гудящей голове. Я хотела на ощупь поползти куда-то в сторону, но раздался громкий хлопок крыльев, а потом в плечи вцепились острые когти, глубоко оцарапав кожу. Я взвизгнула и почувствовала, как мое тело отрывается ото льда и поднимается в воздух. Сипло заверещал Кожемяка, а я вдруг поняла, что больше не могу бороться с обуявшим ужасом. Пробормотав себе под нос еще одно «прости», обращенное непонятно к кому, я ухнула в темноту обморока.
***
— Очнись, Руслана! Вставай, девочка, бежать надобно!
Чужие руки настойчиво теребили меня за плечо, пытаясь вырвать из липких лап темноты. Я с трудом разлепила глаза и уставилась на склоненное надо мной испуганное лицо Кожемяки. Дедуля вцепился мне в плечи костлявыми пальцами и остервенело тряс, пока не заметил, что я уже пришла в себя.
— Ох, думал, померла, — просипел с облегчением, отстраняясь и с грохотом усаживаясь на пятую точку.
Да я уже и сама, грешным делом, так подумала, но пока, вроде, живее всех живых. Правда, не уверена, что надолго.
Я со стоном поднялась, вцепившись одной рукой в голову, а второй опираясь на землю. Ладонь тут же закололо холодом, и пришлось ее отдернуть. Вместо застывшей глины под нами был промёрзшая земля, покрытая толстым ледяным слоем. Стены и потолок тоже были изо льда. Они давили на голову и до ушей доносился глухой треск. Складывалось ощущение, что мы попали внутрь огромного ледника, в котором искусственным путем пробурили длинный и абсолютно прямой коридор. Мы с Кожемякой были у тупика и коридор уходил только в одну сторону. Идти по нему сейчас казалось самой глупой и неадекватной мыслью, но других не находилось.
Я потерла рукой шею, как будто хотела почесать режущее горло снаружи, и только сейчас заметила: