Да вот ни черта! Себе то не ври, Лесницкая! И вспоминать будешь и скучать. Разве ты сможешь находится где-то в городе и каждый день спокойно ходить в надоевший неуютный офис, при этом зная, что где-то живут самые настоящие Василиса и Кощей Бессмертный? Разве сможешь жить по-прежнему, понимая, что всего в семистах километрах находится Лес, по чьим тропкам катится Колобок, а в глубоком чистом озере плещутся красноволосые русалки? Сможешь спокойно осознавать, что в темной мрачной чаще обитают смертельно опасные красавицы-мавки, а где-то далеко от границы организовывает свой отряд отважный богатырь Илья-Муромец? Сможешь, в конце концов, нормально жить, не видя каждый день смешливых пронзительно-голубых глаз с серыми прожилками и яркими ободками?
Не сможешь, Лесницкая. А если придется, то просто сойдешь с ума.
— Руслана, — сквозь истерику донесся до меня растерянный голос обладателя глаз, о которых я только что вспоминала.
Парень мялся у входа, не решаясь подойти ближе и беспомощно оглядываясь.
— Руслана, ты плачешь?
— Нет, я смеюсь, — всхлипнула, совершенно не желая поворачиваться и показывать соседу опухшее лицо.
— Я боюсь женских слез. — честно предупредил он меня. — И совсем не знаю, как вести себя с ревущими девушками.
— Я тебя сюда не звала! — возмущенно хлюпнула носом.
— Я извиниться пришел.
Я удивленно замерла, прекращая плакать. Такого поворота событий я точно не могла предугадать. Чтобы Максим вдруг решил извиниться? Небо что ли на землю свалилась, пока я здесь плакала?
Хранитель еще немного потоптался у входа, а потом двинулся ко мне, нерешительно садясь на край импровизированной лежанки из кучи сваленных на земле теплых тряпок.
— Прости, я слишком на тебя давлю.
Я сглотнула, не ожидая такой быстрой капитуляции и не понимая, что теперь должна делать. Кающийся Максим в планы моей истерики никак не входил. Я была уверена, что, если сосед явится, он начнет спорить и ругаться, и уж тогда-то я с чистой совестью могу окончательно поддаться эмоциям и высказать, наконец, Хранителю все, что думаю о нем и ситуации в целом. Однако парень сейчас совершенно искренне извинялся, чем вводил меня в состояние ступора.
— На тебя слишком много свалилось в последнее время, а я был неосмотрительным и нагрубил.
— Ты серьезно? — непроизвольно всхлипнула, во все глаза рассматривая растерянного Максима (редкое, к слову, зрелище).
— Серьезно. Прости.
— А с чего это вдруг? — поинтересовалась, нерешительно приподнимаясь на локтях. — Значит, завтра иду с вами?
— Нет, конечно, — мгновенно открестился сосед. — Завтра ты, в любом случае, сидишь в лагере.