— Ну и? Что вы забыли здесь? — я посмотрела на нее с не меньшим пренебрежением. Мне плевать, будь она хоть главный прокурор страны. В мой дом ее никто не приглашал.
— Онуприенко Алексей, отец девочки, который сейчас проживает отдельно, сообщил о том, ребенок живет в нечеловеческих условиях. Указал в заявлении, что здесь нарушаются права ребенка. Мать не занимается воспитанием девочки, ведет разгульный образ жизни, возвращаясь домой под утро. Гражданин Онуприенко подал также заявление в суд о лишении вас родительских прав и передаче ребенка под опеку ему, отцу.
Все, что она говорила, не укладывалось в моей голове. Я стояла как истукан, слушала бред, который несла женщина, и мне казалось, что это какая-то шутка. Идиотская и не смешная.
— Что? Что значит — нечеловеческие условия? Разгульный образ? Что за бред? Вы же видите, у ребенка все есть! — с каждым сказанным словом мой тон повышался. Арс сжал мое плечо, прося не заводиться.
— Хорошо, — кивнула мадам, высокомерно изогнув бровь. — Покажите мне спальное место девочки.
— Дочка спит на диване со мной, — произнесла это и поняла, что попала. Сейчас начнутся придирки. Попробуй, докажи этой бюрократке, что пока на отдельную кровать просто-напросто нет средств. Да и ребенок всегда спал со мной, даже в доме Онуприенко.
— У девочки должно быть свое спальное место, — дамочка словно и не слышала моих слов, продолжала делать какие-то записи. — Холодильник пустой. Зимних вещей девочки бабушка представить не смогла.
— Правильно. Холодильник пустой, потому что я два дня работала, мама не может таскать тяжести. Сейчас я была в магазине, накупила еды, — повернулась к Арсу, забрала из его руки один пакет, продемонстрировав его женщине. Мои руки тряслись, а глаза щипало от слез. — Я с ребенком ушла от мужа в марте месяце. Уходили, в чем были, скорее даже бежали. На осень все есть, на зиму я куплю одежду, сейчас август месяц! Я же не виновата, что он не отдаёт нам ничего! И не помогает ни единой копейкой. А тут вдруг вспомнил, что у него дочь есть! — меня начинает трясти. Словно только сейчас до мозга доходит все происходящее. Он пытается отнять ее у меня. Этот мудак пытается лишить меня дочери!
— Мой бывший муж издевался надо мной! — уже кричу в невозмутимое лицо дамы. Мама уводит плачущую Машу в другую комнату, а я ругаю себя за то, что сорвалась при ребенке.
— У вас есть доказательства? Вы обращались в полицию? — подняла та от своих бумаг взгляд. В глазах дамочки отчетливо читалось равнодушие. Холодное такое, ровное.
— Какая… — срываюсь, засмеявшись горько. Ну, конечно, он сделал это специально. Леша заплатил им денег, поэтому эта мадам несет полную чушь.