Мой отец вновь перевёл взгляд между мной и Дамиэлем.
— Я вижу, ты не вняла моим предостережениям.
Он определённо не выглядел довольным тем, что я впустила Дамиэля в свою жизнь — и в своё сердце.
— Ты предупреждал её обо мне, Сильверстар, — в словах Дамиэля звучало обвинение.
Лицо моего отца оставалось твёрдым, как гранит.
— Твоя репутация говорит за себя, Драгонсайр.
— Так и есть, — сказал Дамиэль. — Но вот в чём вопрос — ты предупреждал Каденс из-за моей репутации или из-за того, что я нахожусь вне твоей сферы контроля?
Челюсти моего отца сжались.
— Я предупреждал её о тебе потому, что люди, которые оказываются втянутыми в твою сферу контроля, обычно умирают.
— А что мне, по-твоему, надо делать с предателями? — сухо спросил Дамиэль. — Поздравить их с хорошо выполненной работой, а потом отправить восвояси?
— Моя дочь не предательница.
— Конечно, нет. И у неё нет оснований бояться меня.
— Дамиэль прикрывает мне спину, папа, — я старалась сохранять ровный тон, не взрываться эмоциями. — И я не могу сказать того же о тебе.
И тогда я рассказала отцу всё, что знала сама. Как он контролировал мою жизнь. Как он посадил вокруг меня «друзей», чтобы они отчитывались перед ним. И как он пытался выдать меня замуж за одного из своих шпионов.
— Это сложно, — сказал он, когда я наконец вывалила всё, что было у меня на душе.
— Ну, тогда хорошо, что ты вырастил меня умной.
— Я не шпионил за тобой, Каденс. Я пытаюсь защитить тебя, — он покачал головой. — Чтобы с тобой не случилось того, что произошло с твоей матерью.
— С моей матерью? — внезапный прилив любопытства заглушил огонь моей злости. — Кем она была? И что с ней случилось? Она на самом деле не была ведьмой, так?
— Нет, твоя мать не была ведьмой, — подтвердил он. — Она была Бессмертной.
— Потомком Бессмертных?
— Нет. Настоящей, первородной Бессмертной, — сказал он мне. — Она была одной из последних выживших. Она пришла сюда, на Землю, чтобы спастись от охотников, которые пытались убить её. Однажды я нашёл её на равнинах монстров, раненую, без сознания. Я не знал, кто она такая, и во что я ввязываюсь. Если бы я это сделал, то оставил бы её там на растерзание чудовищам. Но когда я это понял, было уже слишком поздно. Я так сильно влюбился в неё, что готов был сделать для неё всё, что угодно.
Мои брови приподнялись. Мой отец никогда особо не говорил о моей матери. И уж конечно, он никогда не выражал никаких глубоких чувств к ней.
— А что с ней случилось? — спросила я у него.
— За ней охотились по всей вселенной, так что я никому не рассказывал о ней, даже моим коллегам по Легиону Ангелов. Я не мог так рисковать. Я думал, что если никто не узнает о ней, если никто не увидит её, то она будет в безопасности. Поэтому мы с ней устроили себе дом в убежище глубоко в пустыне. В окружении монстров и в то же время в безопасности от них.