Но “вкусное” едва ли получилось бы: на камбузе не оказалось ничего похожего на очаг. Кайя в растерянности побродила по комнатушке, задумчиво переступая через мешки с крупой и разбросанную по полу посуду, вывалившуюся из шкафов при качке, и вернулась на палубу.
Трое матросов сидело ближе к корме, в тени грот-мачты6. Они по очереди черпали одной глиняной кружкой из пузатого бочонка, стоявшего в центре компании.
У штурвала стоял сам капитан. Девушка, поколебавшись, подошла к нему.
– Господин Фарух, – проговорила она негромко.
Тот повернулся.
– Господа на берегу сидят. Я – капитан Фарух, запомни!
– Простите, – неподдельно смутилась Кайя. – Капитан Фарух, скажите, пожалуйста, есть ли на корабле возможность готовить на огне? Я не нашла…
– Что? Огонь?! – перебил её Фарух.
Он почти кричал.
– Какой тебе огонь на судне? Ты башкой двинулась?!
Матросы вокруг бочонка начали заинтересованно вытягивать шеи.
– Я должна приготовить обед для хозяина, – начала оправдываться Кайя, но капитан продолжал яриться.
– Пошла вон, дура! Чтоб я тебя больше не видел.
– Но…
– Вооон!
Воздух разорвал сочный звук затрещины. Кайя отлетела на несколько шагов и упала на спину. Щека пылала. Судя по ощущениям, кожа на ней лопнула, но зеркал поблизости не было.
Неожиданно девушку подняли за плечи и поставили на ноги так быстро, будто бы она взлетела.
– Капитан, бить девчонку – последнее дело, – с укоризной пробасил здоровый бородатый матрос, который давеча показывал Кайе корабль.
Фарух не ответил, посчитав спор с простым моряком ниже своего достоинства. С другой стороны, лишний раз злить команду тоже не хотелось. Известно же: чем дальше в море, тем меньше заметна разница в званиях между капитаном и обычным мореходом. Бунт его люди не подымут, и за борт не швырнут, но толку от перебранки уж точно не будет. Пусть себе заступается за девчонку, коли желает. Глаз на неё положил, что ли, и хочет оттрахать, когда Нафтир заснёт?!
Бородач тем временем оправил на девушке рубаху, которая слегка задралась во время падения.
– Мы не держим очага на судне, – спокойно добавил он. – Понимать же надо, один уголёк – и прощай, “Стрела!” А если до берега далеко, то все мы пропали.
– А как же вы обедаете? – подняла на него глаза Кайя.
– Сухарями и солониной, – усмехнулся матрос. – Когда – только сухарями. Если идём вдоль берега – пристаём и разводим костры там.
– Трудно вам, наверное, – посочувствовала девушка.
Она примерно представляла, сколько должен съедать крупный мужчина, выполняющий тяжёлую работу на свежем воздухе, чтобы не протянуть ноги. В пересчёте на сухари выходило