— А они? — торопливо выпалила девушка, кивнув на застывших будто статуи северян, и болезненно поморщилась от того, что грудь вдруг сдавило железными тисками ледяного холода. Когда она перевела взгляд назад, от великанши не осталось и следа, будто бы и не было ее никогда.
Ялика растерянно посмотрела на чуть обуглившиеся концы красных нитей, которые она, не смотря ни на что, продолжала сжимать в руках. Боль нарастала, подобно лавине, стремительно несущейся по склонам гор. Времени, и вправду, оставалось совсем ничего.
Решительно отбросив в сторону всякие мысли о словах великанши, потом, в ином месте и при других обстоятельствах, думать будет, ворожея отрывисто встряхнула нити. Те, подчинившись неслышному приказу, задрожали, набухли, превращаясь в пульсирующие вены, и, лопнув с мерзким чавканьем, исторгли из своего чрева алые, извивающиеся смерчи. Устремившись к неподвижным северянам, получившие свободу вихри мгновенно опутали тех змеистыми потоками кроваво-красного пламени. Корчась не то в агонии, не то в неком подобии хаотичного танца, огненные коконы зависли в воздухе, а потом, нестерпимо вспыхнув, бессильно опали. Три рубиновые икринки, так похожие на застывшие капли крови, медленно опустились на подставленную ладонь ворожеи. Крепко зажав их в кулаке, Ялика, стараясь не обращать внимания на нестерпимый холод, медленно расползающийся по телу, прикрыла глаза и неимоверным усилием воли заставила уснувшее было сердце скинуть с себя мертвенные оковы безмолвного, равнодушного оцепенения.
Очнулась она на полу крипты, свернувшись подобно младенцу в утробе матери и мучительно ловя посиневшим ртом затхлый, застоявшийся, но такой живительный и желанный воздух. С тревогой прислушиваясь к сбивчивому речитативу захлебывающегося сердца и тяжелому, пульсирующему гулу в ушах от разбегающейся по венам крови, девушка, как никогда прежде, была рада вновь ощутить себя живой. Поселившиеся глубоко в груди боль и замогильный холод медленно отступили. Взамен же пришло благодатное тепло, неторопливо согревающее измученное тело.
Едва придя в себя, ворожея вскочила на ноги и стремглав бросилась к лежащим у жертвенника северянам. Как это ни странно, но ни один из них не походил на бездыханного мертвеца. Казалось, что мужчины, измученные тяготами дня, просто прилегли отдохнуть, пусть и в столь неподходящем для этого месте. Еще секунда, и они вздохнут полной грудью, расправят могучие плечи, сладко потянутся, прогоняя остатки сна, и откроют глаза. Но это впечатление было обманчивым. Ни один мускул не дрогнул на лице Ульва, когда Ялика осторожно дотронулась до его шеи, пытаясь нащупать едва бьющуюся жилку. Пусть и не сразу, но ей удалось почувствовать слабый, почти незаметный пульс.