– И почему ты постоянно так мудрёно говоришь? Впрочем, вы, жрецы, все такие, – с этими словами Линна зевнула и, устроившись на своей личной шкуре под общим туристическим тентом, заснула глубоким спокойным сном человека, хорошо сделавшего нужное дело.
Семь дней Аэриос метался в бреду, находясь между жизнью и смертью. Его рана гноилась, и Дозабелде пришлось трижды снимать с неё швы, промывая отваром из чистотела. Дважды в день она меняла компрессы из настоя сушёных плодов шиповника, но состояние раненного не улучшалось. На восьмой день, когда больной ненадолго пришёл в себя, она достала из своей походной аптечки взятый из Москвы сумамед, заставила его принять одну таблетку. К величайшему разочарованию Дозабелды, жар на следующее утро не спал, но Аэриос был весь день в сознании. На десятый день она скормила больному последнюю третью таблетку со словами:
– Теперь молись! Больше я ничем помочь тебе не смогу.
И Аэриос стал молиться. Вначале он пробовал молиться богам своего народа, но, так как верил в них не особенно сильно, то быстро решил обратиться в инстанцию понадёжнее. Молиться керсутским богам, многократно в течении года получавшим от смертных кровавые жертвы, было противно, и он обратил свой мысленный взор к Саваофу. Сперва он пытался выяснить у матушки Ираиды, какие именно заклинания нужно произносить, обращаясь к единому Богу, но Дозабелда, видимо, находившаяся не в лучшем расположении духа, рявкнула на него:
– Бог не демон, чтобы его заклинать! Он отец наш небесный!
Поражённый таким ответом, Аэриос сперва впал в некоторое смятение, а после решил попросить совета у рабы божией Агриппины, которая в то время, когда все остальные просто слушали проповеди Дозабелды, не только слушала, но и записывала их. Линна с радостью объяснила, что к Богу нужно обращаться своими словами как к любящему отцу или особыми, придуманными святыми людьми, молитвами.
– Если молишься Богу один, то можно и так, и эдак. Важно, чтобы от сердца молитва шла. А когда молятся вместе, то тут берёшь молитвослов и читаешь, чтобы всем одно и тоже господу говорить, – сказала она и, чуть погодя, добавила: – Можешь, если просишь чего, пообещать Богу жертву, только наш Бог особые жертвы берёт.
– Какие?
– Приюти нищего, накорми вдовицу! Вот жертва, которой от вас желает Господь! – процитировала она святое писание.
– Но тут нужно быть осторожным, – продолжила она наставлять Аэриоса на путь истинный, – нельзя давать денег тому, кто способен использовать их во зло как себе, так и окружающим. Например, нельзя давать денег пьяницам, так как те их пропьют, заядлым игрокам в кости, поскольку те их, скорее всего, проиграют, любителям посещать бордели, так как блуд – страшный грех, губящий бессмертную душу. И главное – Бог не станет помогать тому, кто не встал на путь избавления от греха, кто намерен как прежде красть, врать, убивать и распутничать. Не делай другому то, чего не желал бы себе.