Для Мирославы это ночное купание стало полнейшей неожиданностью. Ощутив, что воздух куда-то делся, а его место заняла солёная вода, она попыталась вскрикнуть, но тут же поспешила прикрыть рот. Сообразив, что где-то обязательно должно быть дно, она резко вытянула ноги и постаралась выпутаться из сковывающих её объятий и выплыть на поверхность.
— Отпусти! — закричала она, как только получилось нормально дышать. — Я так утону по твоей милости!
— Не утонешь, — отозвался Макс, сильнее притягивая брыкающуюся блондинку к себе. Он улыбался и был чрезвычайно собой доволен. А Мира вдруг подняла голову, чтобы посмотреть на своего обидчика и неожиданно притихла.
Всего одного взгляда на Максима хватило ей, чтобы весь ужас прошедшего вечера вернулся вновь. В одно мгновение она сжалась, опять становясь тихой и напуганной девочкой. Вот только теперь к ней, наконец, пришло понимание того, что пережитый ею кошмар закончился.
— Холодно, — шепнула она, прижимаясь к мокрой футболке Максима. — Мы замёрзнем. Нужно ехать домой.
— Это мелочи, — отмахнулся парень, ставя её на ноги и внимательно осматривая с ног до головы. — Мелочи… Но ехать всё же нужно.
В машине оказалось теплее, но мокрая одежда всё равно неприятно липла к телу. Путь занял добрых десять минут, но за всё это время никто из них не произнёс ни слова. Мира всё так же сжимала ладонь Максима, будто он был для неё этаким спасательным кругом в бурю. И пусть она понимала, что это глупо, но отпустить его не могла.
Ей было страшно. Настолько, что тряслись коленки, а сердце стучало словно безумное. Ей всё время казалось, что вот-вот из тени появится ухмыляющийся Гарик вместе со своими охранниками, а её снова затащат в тот пресловутый спортзал и всё начнётся заново, только в этот раз никто не станет останавливаться на полпути. А Макс… был спасением. Рядом с ним у Миры получалось бороться со своими страхами. Она держала его за руку, и назойливые мысли отступали. Но стоило этому контакту прерваться — и они тут же возвращались с новой силой.
Она не могла представить, как останется одна в своей комнате. И пусть говорят, что родные стены способны излечить от многого, но сейчас для Миры они казались страшнее самой мрачной тюремной камеры.
Как только ворота гаража опустились, а Макс заглушил двигатель автомобиля, девушка вдруг вцепилась в него обоими руками и подняла голову.
— Максим, — начала она тихо. Сейчас, когда к ней частично вернулась адекватность, просить его о помощи стало гораздо сложнее. Он и так сделал для неё невозможное. Можно сказать, совершил подвиг. Так разве имеет она право рассчитывать на большее? Но в этот раз собственные страхи быстро победили и совесть и тактичность. И Мира всё-таки смогла закончить: — Мне страшно. Перспектива остаться одной в своей комнате пугает жутко.