Винсент, мгновенно ощутивший себя защитником не только девушки, но и целой семьи, гордо расправил плечи и чуть сузил глаза.
– Ты ошибаешься… правнук, – мрачновато, с нарочитой ленцой вымолвил он, – Все, что делала Татьяна, она делала с моего ведома, поэтому нет, она семью не предавала. Чего не скажешь о тебе… – он смерил стоящего перед ним мага долгим заинтересованным взглядом, – Ты и вовсе ухитрился предать сразу две семьи, Альберт… или мне следует называть тебя Антуаном?
Глаза мастера потемнели. Имя, данное ему при рождении той, кто называла себя его матерью, мужчина не любил, и одного лишь его произнесения было довольно, чтобы разжечь в его груди пламя.
Резкий порыв ветра взметнул волосы Винсента; где-то в отдалении, под потолком, громыхнул гром. Тьма, немного разошедшаяся после того, как успокоился Людовик, вновь сгустилась вокруг них, тьма тяжелая, давящая, угрожающая и устрашающая…
Татьяна напряженно сжалась за спиной дядюшки, заодно пытаясь затащить за нее и супруга, явственно насторожившегося, но даже и не думающего отступать. Луи стиснул кулаки, – его, судя по всему, тоже раздирал бешенный гнев. Роман, исполняя обязанности временно отвлеченного старшего брата, осторожно положил ладонь ему на плечо, силясь успокоить, пытаясь вернуть младшему непрестанно ускользающее хладнокровие. Владислав, остающийся пока позади, испытал мимолетное желание спрятаться за елку, и даже кошка на плечах хранителя памяти проявила некоторое беспокойство.
Сам Винсент, однако, не прореагировал. Он оставался все так же спокоен, все так же холоден и безмерно уверен в себе, насмешлив и колок, все так же раздражающе умиротворен, как и прежде. Он немного приподнял подбородок и смерил собеседника еще одним долгим взглядом.
– Знаешь… – медленно вымолвил он, – А ведь тебе бы следовало гордиться своим именем, Антуан ла Бошер. Ибо ты есть копия человека, от которого ведешь свой род, человека… бывшего моим отцом.
– Человека, изгнавшего тебя на каторгу за убийство предателя? – темные глаза Альберта чуть сузились, в них заплясали дьявольские искры, – Да-да, Венсен, я знаю историю твоей жизни. Знаю историю его жизни… и мне противно быть его потомком! – он медленно потянул носом воздух, затем так же медленно выдохнул и, насильно успокаивая собственную ярость, заставил себя выдавить улыбку, – Что ж… Мне не везет с семьями, тут ничего не скажешь. Я всегда был чужаком для тех, кого считал родными – начиная с матери, и заканчивая… дочерью. Удивительно, что сын мой меня уважает, не испытывая желания предать…