Он спрыгивает с края скамейки и встает, и чуть больше шести футов>5 зловещей сексуальной привлекательности предстает перед моими нетерпеливыми глазами.
— Ты вообще понимаешь суть автостопа?
— Что? — я встряхиваю головой, очищая мысли, и отступаю на шаг назад. — Да, конечно.
— Ты уверена в этом? — он сокращает расстояние между нами, подходя достаточно близко, чтобы я могла почувствовать притяжение между нами.
— Там, откуда я родом, автостопщики обычно стоят на дороге в том месте, где ты легко можешь их заметить. Это увеличивает возможность поездки. — Его левая бровь приподнимается, а в глазах, клянусь, появляется огонек. — Судя по тому, что я сижу на пустынной остановке для отдыха, либо я худший автостопщик в истории, — он делает еще один шаг ближе ко мне, — либо ты вешаешь на меня неправильный ярлык.
Какое-то странное ощущение ползет вверх по моей шее, затем по лицу, и заканчивая покалыванием в затылке. Сбитая с толку, я дотрагиваюсь до своей щеки. Что, черт возьми? Я покраснела? Я даже понятия не имела, что мое тело способно на это. Интересно, мои щеки теперь покрывают тонкие и нежные женские румяна или красные, как свекла, разводы? Кроме того, я никак не могу понять, что с этим парнем?
Я не краснею и абсолютно точно не подмечаю, какой бренд джинсов носит парень, и еще… я не бросаю вызовы интригующим незнакомцам. За все время, потраченное мной на разговор с ним, я превратилась в абсолютно неузнаваемую версию себя, и она мне не нравится… но я и не была в восторге от себя обычной. Ничто и никогда не удивляет меня по-хорошему и тем более не пробуждает к жизни те части меня, которые, по моему мнению, просто не существовали или давно умерли во мне.
Вот серьезно, девочки в старшей школе? Совершенно ненормальные. Слишком остро все чувствующие, краснеющие и неприятные причуды природы. Я никогда не была одной из таких девушек и не позволю себе стать одной из них.
— В любом случае, я не играю на бас-гитаре, просто перебираю струны в свое удовольствие. — Он бросает взгляд на свой кейс.
Мы стоим достаточно близко друг к другу, так, что его дыхание касается моих уже и так горящих щек, и по его глазам я вижу, что он скромничает и немного привирает. Он умеет играть. Я снова отступаю назад, начиная злиться на него. Почему он отвергает мою помощь? Девять из десяти рецепторов, находящихся в моем мозгу, хотя, на самом деле, я понятия не имею, сколько именно рецепторов должно находиться в мозгу у человека, кричат на меня, чтобы я поскорее убежала от этого парня. Мое сердце выскакивает из грудной клетки, и то, что я все еще не обернулась, чтобы проследить за Коннером, делает меня, хоть и на пять минут, ужасно небрежным человеком. Очень плохо. Пришло время для того, чтобы перегруппироваться. Мне нужно прийти к решению, которое не будет превращать мои соски в резчики по стеклу. И вот… я смотрю вправо, замечая, что у Коннера все в порядке, и осознаю, что вновь болтаю с этим парнем так, будто бы у меня есть запасной план или что-то типа этого.