- Тут под рукой других шоферов нет, товарищ дивизионным комиссар, а она сама вызвалась, прямо говоря, напросилась.
- Могли бы и сами на руках минометы подтащить вперед.
- Песок, товарищ дивизионный комиссар, долго, а нам побыстрей хотелось.
- Ну что ж, подождем. К медали представлю, если живая вернется.
В последних словах была укоризна, и начальник штаба вновь покраснел.
- Товарищ дивизионный комиссар, - сказал он, - разрешите доложить шпионку задержали.
- Шпионку? - недоверчиво переспросил Пантелеев. - Небось какая-нибудь баба посмелей осталась в подвале, когда все ваши драпанули, а теперь вылезла, и готово - шпионка! А уполномоченный уже рад стараться! Кто ее задержал - уполномоченный?
- Так точно, уполномоченный.
- Позовите его ко мне.
Через минуту к Пантелееву подошел уполномоченный особого отдела полка рослый парень с красивыми серыми глазами. Одет он был не по форме, вместо шинели - черная кожанка.
- Что, еще с гражданской войны таскаете? - неприязненно посмотрев на кожанку, съязвил Пантелеев. - Комиссарите?
- Нет, товарищ дивизионный комиссар, - заметив насмешку, но не теряясь, ответил уполномоченный. - Шоферская привычка.
Я финскую в шоферах служил, а потом перевели в особисты.
- Шофер, значит, - сказал Пантелеев. - Мины под огнем у вас девка перебрасывает, а вы шофер!
- Я не мог отлучиться - с задержанной допрос снимал, - сказал уполномоченный.
Он держался с достоинством, но любивший это в людях Пантелеев и тут не смягчился.
- Задержанная, - пробурчал он, - наверное, тетку Марфу из-под картошки вытащил - вот и вся ваша шпионка.
- Нет, товарищ дивизионный комиссар, задержана женщина из Геническа. Переправилась сюда, на Арабатскую Стрелку, ночью вместе с немцами, а дальше пошла с заданием - посмотреть, где и что, и вернуться в Геническ. Сообщает, что мост при взрыве только в воду осел, можно в Геническ по пояс в воде перейти.
Вообще важные показания дает - может быть, вы сами с ней поговорите?
- Ладно, посмотрим, что за птица, - сказал Пантелеев, смущенный тем, что, кажется, невпопад придрался к уполномоченпому. Он был доверчив и не стеснялся этого, потому что доверчивость редко обманывала его в жизни. Хотя теоретически и верил, что среди советских людей могут существовать шпионы, но душа его этого не принимала.
- Пойдем посмотрим, - сказал он Лопатину. - Когда еще живую шпионку увидишь, если, конечно, она шпионка! - продолжая гнуть свое, искоса взглянул он на уполномоченного.
Задержанная женщина сидела у стены сарая на кирпичах сушеного кизяка. Подле нее стоял скучающий конвоир. Пантелеев грузно опустился на козлы для пилки дров; уполномоченный и Лопатин стали рядом.