– Куда лезешь, дура, обожди, трупы и потом вынесешь, жить надоело? – Бойцы затащили Люсю обратно, за край гимнастерки. Девушка утерла рукой лицо, размазала грязь траншей, вперемешку с прибрежным песком и настойчиво протестовала: – Он живой, я вытащу, он живой! – Солдатики сдались, – давай дурында, может его мать тебе спасибо скажет, да за нас помолится, мы прикроем!
Мужественная девушка поползла, не поднимая головы, прижимая одной рукой пилотку к голове, другой таща из последних сил санитарную сумку, сапоги были полны жижи и ноги почти не передвигались, но она ползла, стиснув зубы, к раненому. Ни дать погибнуть еще хотя бы одной душе человеческой!
Люська, как началась война, сама вызвалась защищать Родину и явилась в райком, будучи комсомолкой и как прошедшая курсы по подготовке санитарок, райвоенкомат призвал в медсанбат в 14 армию, прикрепив к арт. батальону.
Война и свела юную санитарку Людмилу Кирченко с фотокорреспондентом Ярским, надежным и светлым человеком, полным жизни и веры в людей, не смотря на ужасы войны с горестями и смертью, ступающей по пятам. Очнулся он в операционной палатке при медсанчасти в селении Александровка, расположенном недалеко от линии фронта. Болела голова, слух был, практически, утрачен и до изнеможения болела левая рука.
Ярский с трудом зафиксировал на ней взгляд и ни сразу сообразил из-за плотной повязки, что рука стала короче, пальцы будто шевелились и двигались под бинтами. Он истошно, не своим голосом взвыл. Врач прибежал, потупив взгляд, похлопал Володю по плечу. Что тут скажешь?
– Ангела своего береги, снайпер в тебя целился, на блик камеры, если б снаряд тебя не подорвал, в живых бы не остался, они не промахиваются. Правда, вот…(доктор сделал мучительно долгую паузу) теперь домой поедешь! Навоевался! Множественные осколочные ранения, сильная контузия, да камеру теперь одной рукой – то сложновато будет, мхм. Не строевой ты больше, Володя. С первой машиной домой к родным!
– Ангела – то где искать? На небесах что – ли? Не собираюсь пока,– зло отшутился Ярский
– Нет, дружок, ангела – Людочка зовут, вытащила тебя. Ребята говорят – труп, а она, знай, свое талдычит – живой. И вытащила ведь тебя, упертая! Дай бог, свидитесь! – и доктор убежал, вытирая марлей лоб, смахивая холодный пот.
– Свидимся? Да это вряд ли, кому нужен инвалид то теперь?– сказал про себя старший лейтенант,– ни девушке, ни родине, а матери может и нужен был бы, да в живых уж нет, и обреченно уткнулся в подушку, отвернувшись к краю палатки лицом. Слезы досады и отчаяния душили его.