- Ну что еще?
- Сестрицу жаль. Что ж, ей-богу, неужто мужиков на это дело нет? Ну, пущай там в тылу в госпитале за ранеными ходит, а для чего ж сюда? Я ж как ее потащил - легонькая совсем, и мне тут стала такая мысль: зачем легонькую, такую молодую девчонку под пули пускают?
Сабуров ничего не ответил. Конюков тоже замолчал.
- Разрешите идти? - спросил он.
- Идите.
Сабуров вошел в дежурку. Аня лежала на матраце молча, открыв глаза.
- Ну, что с вами? - спросил Сабуров. Ему хотелось упрекнуть ее за то, что она пошла так безрассудно, никого не спросив, но он понимал, что упрекать ее за это нельзя.- Ну, что с вами? - повторил он уже мягче.
- Ранили,- ответила она,- а потом ударилась сильно головой... А ранили - это так, пустяки, по-моему...
- Перевязали хоть вас? - спросил Сабуров и только сейчас заметил, что под надвинутой на голову пилоткой у нее белел бинт.
- Да, перевязали,- сказала она.
- А ногу?
- Ногу тоже перевязали,- ответил стоявший над ней санитар.- Пить не хотите, сестрица?
- Нет, не хочу...
Сабуров колебался: с одной стороны, может, лучше не трогать ее и оставить здесь на два-три дня, пока ей не станет легче; с другой стороны, по дивизии уже несколько дней как было приказано раненых не оставлять до утра в этом месиве, где легкораненые к вечеру могли превратиться в тяжелораненых, а тяжелораненые- в убитых. Нет, с девушкой надо было сделать так же, как со всеми остальными: отправить ее сегодня же ночью на ту сторону.
- Идти не можете? - спросил Сабуров.
- Сейчас, пожалуй, не могу.
- Придется вместе с остальными ранеными вас перенести к берегу, и сейчас же, в первую очередь,- сказал Сабуров, предвидя возражения.
Он ждал, что она скажет, что она не самая тяжелораненая и ее можно перенести в самую последнюю очередь. Но она по лицу Сабурова поняла, что он все равно отправит ее в первую очередь, и промолчала.
- Если бы меня не ранили,- проговорила она вдруг,- мы бы его все равно оттуда притащили. Но, когда меня ранили, они не могли двух... Он ведь убит,- пояснила она, словно оправдываясь.
Сабуров посмотрел на нее и понял, что все это она говорит, только чтобы превозмочь себя, а на самом деле ей просто-напросто очень больно и очень обидно оттого, что она вот так ненужно и глупо ранена. И Сабурову показалось, что ей грустно еще и оттого, что он так сурово разговаривает с ней. Ей больно и жалко себя, а он этого не понимает.
- Ничего,- произнес он с неожиданной лаской в голосе.- Ничего.- И, пододвинув кресло, сел около нее.- Сейчас вас переправят на тот берег, быстро поправитесь и опять будете раненых возить.