— О, ты был бы в курсе, если бы хотя бы иногда спускался из своей мастерской и проверял почту, — не удержался друг от колкости, — В любом случае, я буду твоим «плюс один».
— Эм…это снова прозвучало как-то…ну ты понял, — хмыкнул я
— Плевать, — махнул рукой Дэм, — Так что? Идем?
Я задумался. Выходить в свет мне не особо хотелось. Честно говоря, больше всего мне хотелось погрязнуть в тоске и обожраться мороженого, как во всех этих американских фильмах.
Но Демид был прав — нельзя же так. Пора было немного вырасти и научиться справляться с подобными ситуациями. Сделав шаг в нужном направлении, я не могу откатиться назад. И потом — кажется, Котов действительно хочет пойти. А я — его входной билет.
Поэтому, кивнув, я сказал с легкой полуулыбкой:
— Давай сделаем это.
*Tommy Lee Sparta — Hero
— Ну вот, совершенно другое дело!
Я хмыкнул, критически изучая свое отражение в зеркале и в очередной раз жалея, что не повесил на двери в свою комнату амбарный замок. Может, хоть это бы объяснило Демиду значение такого выражения, как «личное пространство». Потому что именно он нагло зашел в мою комнату, чтобы проверить, как я готовлюсь к вечеру.
Однако, в чем-то он был прав. После почти часа времени, которое я провел в ванной, на меня смотрел тот самый Ефим, которого все привыкли лицезреть. Косматую бороду я благополучно сбрил, оставив лишь немного на щеках, подбородке и над верхней губой. Триммером придал этому форму и остался более чем удовлетворен результатом. Волосы тоже прилично отросли, но машинка исправила и этот недостаток. Макушку и челку я оставил и зачесал назад, зафиксировав всю конструкцию с помощью геля. Ну а что — мы же выходим в свет.
Ради такого пришлось и в гардеробе покопаться. Джинсы и футболка явно не приветствовались в «Рэдиссоне» — а ведь именно туда мы и собирались, если верить приглашению, которое я всё же нашел и даже прочитал. Самое дорогое и пафосное место в городе — ну, одно из таких. Однако, там был большой банкетный зал с множеством колонн и стен — самое то для выставки и аукциона, который значился в программе.
Поэтому, из недр шкафа я, изрядно покопавшись, извлек темно-синий костюм. Он сел как влитой, хотя, видит Бог, я не надевал его уже, минимум, четыре года — со дня защиты диплома, если быть точным. Пару пуговиц на белой рубашке я оставил расстегнутыми, и никакого галстука — всегда терпеть не мог эти удавки. Ну и, порывшись в коробках с обувью, я нашел вполне приличные туфли.
— Кот, когда-нибудь я выселю тебя за то, что ты так и не научился стучаться. За столько-то лет, — сказал я, поворачиваясь к другу.