— Вы рискуете, — холодно произнесла Анна. — Хозяин наблюдает.
— А разве не для того прислали именно… Вас? — Мень саркастически выделил слово «Вас», чтобы не оставить сомнений в том, что он воспринимает Анну не столько в качестве эмиссара, сколько в качестве подарка Границы.
— Вы ошибаетесь, — Анна нахмурила брови. — Еще одна попытка, и Вас ожидает немедленное наказание.
— Ой ли? — усмехнулся Мень, но пыл осадил.
— Сомнения? — Анна чуть приподняла бровь.
Наверное, она сделала это настолько убедительно, что шеф обмяк, вернулся в спасительное кресло, где придвинул по сукну четырехгранный бокал с тяжелым дном и плеснул в него из пузатой бутыли без этикетки на два пальца янтарной жидкости.
— Зачем же тебя тогда сюда прислали, если не для этого? — спросил устало Мень Всеславович и залпом осушил содержимое бокала. — Что ты там можешь решить без своих Хозяев? Думал — подарок, оказалось — циничное унижение. Граница в своем репертуаре.
— Атташе Границы прибыла для окончательного разрешения вопроса, — протокольно повторила Анна и снова присела в реверансе. — Готова приступить к выполнению…
— Ну, так и приступай… — Мень икнул, — к своим обязанностям! Иди, Настя, вводи ее в курс наших дел.
Анастасия, как заправский адъютант, склонила голову, свела высокие каблуки, будто у нее там должны были звякнуть шпоры, и отточенным движением открыла перед Анной дверь, выпуская ее из кабинета.
В приемной ожидал следующий посетитель. Сидел напротив дамы-секретаря, словно сломанный в нескольких местах человек-конструктор. Или богомол. Он хмуро глянул на отворившуюся дверь, но тут же вскочил, когда увидел на пороге Анну.
Странный человек-жердь, он был облачен в длинное, до пят, темное пальто с воротником-стойкой и широкими рукавами, больше напоминавшее то ли рясу, то ли сутану. Ну, точно богомол!
Посетитель не был стар, но обладал абсолютно лысой головой, лицом, что было испещрено, словно шрамами, глубокими вертикальными морщинами. Он пугал бездонными провалами глазных впадин и острыми зрачками — двумя зелеными огоньками в темных пещерах… Но главное, самое заметное достоинство человека-жерди — его непомерных размеров нос, загнутый крюком к земле.
Воображение Анны тут же услужливо предложило образ, только что подсмотренный в кабинете Меня: египетский бог плодородия Мин с непропорционально выдающимся фаллосом. Анна опустила глаза, чтобы не выдать себя случайной улыбкой, и тут же окрестила незнакомца Крючконосом. Родилось еще одно прозвище: «Миноносец», по понятной связи с богом Мином, но, подумав, Анна решила остановиться на первом, как на более выразительном.