Одежда валяется на полу, как и парочка подушек с дивана. Его тихие вздохи, как и мои — смешиваются и разрушают тишину между поцелуями. Том оставляет нежный укус на моей шее, от чего волна мурашек проходит по телу и разрывает изнутри. Следом за мной, к своему завершению приходит он. Я не задерживаюсь на нём, а наоборот, спешно убегаю в комнату. Падаю на кровать и позволяю слезам выйти наружу. Вот что я получила.
Спустя несколько минут, за дверью слышатся шорохи, а следом за ними раздаются слова:
— Я же говорил, — несколько секунд, и хлопает входная дверь, говоря о том, что он ушёл, оставив меня наедине с собой и чувством того, что я полнейшая дрянь.
Смотрю на мобильник и не решаюсь принять вызов. Лизи может начать уговаривать приехать к ним, но я не могу, я просто не знаю, как смотреть в его глаза. Том говорил, что я пожалею об этом, точней, пытался это донести до меня, но голову кружило и туманило, в итоге, произошло то, что произошло. На самом деле, я не совсем жалею, скорей, мне просто стыдно. Мне ужасно стыдно за своё поведение.
После того, как щелчок дверного замка донёсся до ушей, я не получала от него ровным счётом ничего. Никаких упоминаний, никаких цветов и сообщений. Время близится к шести вечера, и я уже не совсем жду новый букет, потому что курьер заглядывал в офис с утра, а адрес мой — ему известен. Чувство вины гложет и терзает, словно я нарушила баланс вселенной. В горле першит и это мерзкое послевкусие совершённого поступка, который наверняка оставил за собой особое мнение обо мне в голове Тома. Честно сказать, я не совсем удивлюсь, если он отвернулся и решил, что время на меня тратить больше не стоит. В какой-то степени я его пойму, ведь инициатором не был он. Но что могу сказать точно — я не жалею. Я никогда не буду жалеть обо всём, что было с ним. Такова женская дурость: помнить то, что лучше забыть.
На экране светится четыре не принятых вызова от лучшей подруги, из-за чего я начинаю себя ненавидеть. Никто не заслуживает такого отношения, особенно она. Поднимаю телефон и набираю её номер.
Три гудка лишь подливают масла в огонь, первые слёзы проскальзывают по щекам. Я обижаю ни в чём неповинного человека, самого близкого человека. Вот уже какой месяц я на верном пути к званию худшей подруги на свете. Нижняя губа предательски дрожит, ведь раздаётся пятый гудок. Почему я такая идиотка? Могло что-то случиться, она может позвонить по любому поводу. От одной мысли о том, что с Мэди или Мэйсом могло что-то произойти, либо с Джаредом — я начинаю рыдать как ненормальная. Сбрасываю вызов и спешно переодеваю одежду, точней, натягиваю ту, что попадается под руку, ведь со вчерашнего вечера ничего не изменилось. С кровати я слазила только по нужде, возвращаясь обратно.