– Конечно, должна. Никто не винит тебя в этом. Просто не совершай необдуманных поступков. Я имею в виду, что ты предпочла карьеру Дэвиду. Не стоит ей рисковать.
Лейси выдержала паузу, ошеломленно подняв брови. Значит, это так Наоми видела ситуацию?
– Я не предпочла карьеру Дэвиду. Он поставил мне ультиматум.
– Называй это, как хочешь, Лейс, просто…ФРЭНКИ! ФРЭНКИ, КЛЯНУСЬ…
Лейси дошла до офиса.
– Пока, Наоми, – вздохнула она.
Завершив вызов, она окинула взглядом снизу вверх высокое кирпичное здание, которому посвятила пятнадцать лет своей жизни. Пятнадцать работе. Четырнадцать Дэвиду. Конечно, она посвятила себе хоть немного? Только один отпуск. Одна прогулка по закоулкам памяти. Неделя. Две. В лучшем случае, месяц.
С внезапным чувством решительности Лейси направилась в здание. Она обнаружила Саскию стоящей у компьютера, выкрикивающей указания одному из перепуганных стажеров. Прежде чем начальница успела хотя бы слово ей сказать, Лейси подняла руку, останавливая ее.
– Я беру отгул, – сказала она.
Едва увидев, как Саския нахмурилась, она развернулась на каблуках и зашагала по направлению к выходу.
Через пять минут Лейси уже бронировала билет до Англии по телефону.
– Ты официально сошла с ума, сестренка.
– Дорогая, ты ведешь себя нерационально.
– А с тетей Лейси все нормально?
Слова Наоми, мамы и Фрэнки крутились у Лейси в голове, когда она сошла с самолета в аэропорту Хитроу. Возможно, она была сумасшедшей, вылетев первым рейсом из аэропорта им. Джона Ф. Кеннеди, проведя в самолете семь часов, не имея при себе ничего, кроме сумочки, мыслей и эко-сумки, набитой одеждой и предметами личной гигиены, купленными в сети магазинов в аэропорту. Но, убежав от Саскии, Нью-Йорка и Дэвида, она чувствовала, будто ожила. Она чувствовала себя молодой. Беззаботной. Свободной. Смелой. На самом деле это напоминало ей о той Лейси Дойл, которой она была до Дэвида.
Однако сообщить семье новости о том, что она отправляется в Англию без предупреждения (по громкоговорителю – никак иначе), было не так приятно, поскольку никто из членов ее семьи не думал, прежде чем говорить, и все трое имели привычку озвучивать все, что думают.
– Что если тебя уволят? – причитала мама.
– О, ее точно уволят, – согласилась Наоми.
– У тети Лейси срыв? – спросил Фрэнки.
Лейси так и видела, как все трое собрались за столом для переговоров, изо всех сил стараясь лопнуть ее мыльный пузырь. Но, конечно же, в реальности дела обстояли иначе. Как самые дорогие и близкие, они обязаны были преподнести ей горькую правду. В эту новую, неизведанную эпоху, после Дэвида, кто еще мог это сделать?