– Меня же ты заметил.
– Тебя сложно не заметить, Доминика.
– Как и того человека, который, возможно, виновен в смерти Салли-Малли.
– Эта женщина умерла во сне. Пришел её час и это случилось.
– Но ты же видел, как из её дома вылазил какой-то неизвестный! – не выдерживаю я. – А потом за ним кто-то побежал! Я слышала, как она просила не трогать её и…
– Тогда почему ты не сообщила об этом полицейскому? – перебивает меня Эрик и резко останавливается.
– Потому, что тогда стали бы спрашивать, какого черта Я там крутилась в столь поздний час.
– А что в этом такого пугающего? Тебе не спалось, ты услышала подозрительные звуки, увидела, как кто-то проникает в дом старушки и, схватив нож, побежала её спасать. А потом спряталась в кустах, потому, что испугалась, увидела какого-то типа, потом ещё одного. А потом тебя напугала семейка Джонс, которой, кстати, тоже в ту ночь не особо спалось и они тоже могли что-то видеть и слышать. Что тебе помешало сообщить об этом?
Я смотрю в его уверенные и совершенно непоколебимые глаза.
– Ты, – отвечаю я тихо. Будь я проклята, если за фальшивым спокойствием этого человека не скрывается что-то пугающее! – Ты и сам ничего не рассказал полицейскому, значит, на то есть причины. В тот момент, когда он задал мне вопрос о том, что я могла видеть и слышать, ты так посмотрел на меня… Я подумала, что если скажу правду, то в скором времени так же не проснусь утром, как и Салли-Малли.
И нет, чтобы сказать мне что-то успокаивающее, обнадеживающее! Эрик просто смотрит в мои глаза и как будто ехидно выжидает какой-нибудь обман с моей стороны, который непременно должен отразиться в глазах.
Я теряюсь. Ещё минуту назад наш разговор был окутан приятельской легкостью, а теперь мы прячемся каждый в своем непробиваемом скафандре. Вспоминаю про баллончик в своем кармане. Если Эрик вздумает что-то предпринять… Господи, да я даже пальцем пошевелить не успею, не говоря уже о том, чтобы залезть в карман, достать баллончик и прыснуть ядовитой жидкостью ему в лицо! Он ведь такой высокий и мощный… А я такая…
– Пойдем дальше? – предлагает Эрик так, словно я уже не уверена, что хочу продолжать этот вечер.
Не ответив, я просто продолжаю идти вдоль берега и надеяться, что до тех фонарей в дали смогу добраться в целости и сохранности. И только сейчас мне вдруг приходит в голову, что имя Эрик, возможно, не настоящее.
– Тебе здесь нравится?
– Иначе и быть не может.
– Ты боишься меня? – вдруг спрашивает Эрик, сосредоточенно глядя себе под ноги.
– Может быть.
– Это бессмысленно, ты ведь должна понимать.