- Так почему же не отдали? – с вызовом спросила я.
- Не посчитал нужным. Ну, так?
- А вы сами не понимаете? Вы же вроде крутитесь в преступном мире, судя по вашим методам добывать информацию. Жизнь заставила.
- Сколько тебе?
- Девятнадцать.
- Думал, ты младше, - он вдруг улыбнулся, но не кривой ядовитой ухмылкой, а обычной непринужденной улыбкой.
- Все мне так говорят, - я снова взяла вилку и продолжила есть.
- Глаза у тебя необычные.
- Ага, как у ведьмы, - вспомнила я ему его же слова.
- В них действительно есть что-то ведьмовское. Так, а родители твои и твоих друзей где?
- Ну, у меня была мать. Я плохо ее помню. Точно знаю, что у нее такие же, как и у меня глаза были. Она меня своей матери, типа моей бабушке оставить хотела, но та отказалась. Кричала ей, что с ублюдками нянчиться не собирается. Короче, кинула меня мама у порога детдома. Потом, когда я немножко подросла, бабка моя вдруг решила проявить милость и забрать к себе, но я не согласилась. От нее же узнала, что мама покончила жизнь самоубийством. У Леси и Пети истории ничем не лучше, - я елозила вилкой по тарелке, ощущая подступившую к самому горлу тоску и душевную боль. Но я быстро подавила свои чувства, не собираясь до конца раскрываться перед этим мужиком.
- Как на улице оказались?
- Просто сбежали. В детдоме жизнь была скотской, лучше уж под открытым небом жить.
- Чем зарабатываете?
- Разными способами. Леська картины продает свои, Петя иногда листовки раздает. Бывало в переходах пели, но нас быстро погнали, там вся территория между своими поделена. Воруем, в основном кошельки, если удастся телефоны. Так и живем.
- Проституция?
- Фу! Нет, - я скривилась и потянулась за таблетками, голова уже будто начинала плавиться. – Леська вообще по девчонкам, да и без любви не захочет никогда. А я еще не так низко пала, чтобы спать за деньги.
- Гордая значит?
- Кроме гордости ничего больше нет, и то иногда приходиться забывать о ней.
- Теперь мне кажется, девочка Алиса, что ты гораздо взрослей своих девятнадцати лет.
- В душе мне давно больше сорока, - отшутилась я и тут же словила себя на мысли, что теперь этот муж со шрамом не похож на полного урода как внешне, так и внутреннее.
- Ладно, - он поднялся на ноги и застегнул пальто. – Я отпускаю тебя и твоих друзей.
Я даже не поверила своим ушам. Может, у меня из-за температуры галлюцинации уже начались?
- Правда? – недоверчиво спросила я. – Но почему? Типа, ведь час еще не прошел, и вы не знаете, точно, что мы здесь ни при чем.
- Я об этом узнал утром и собственно потому и приехал, чтобы освободить, и загладить свою вину. Виновник уже наказан. А это, - он достал из кармана красивый черный кошелек и протянул мне деньги, - в качестве компенсации.