И здесь решил зачем-то остаться и закрепиться в местном обществе, найдя подходящую для этого пару, которая принесет ему связи и утвердит положение.
Я зажгла небольшой светоч, открыла ящик стола, и, больше чтобы занять руки, вытащила тетрадь по некромантии, сверху которой лежала записка, когда-то приложенная к кольцу.
Взяла листок бумаги, несколько раз перечитала выведенные Энтонoм строки. Этот почерк вновь показался мне смутно знакомым. Где же я могла его видеть?..
Бездумно распахнула старинную тетрадь и перелистнула несколько случайных страниц, мимоходом рассматривая искусные рисунки. А затем, ведомая необъяснимым порывом, положила на исписанные листы записку Корре.
И резко встала, едва не опрокинув стул.
Как же я могла раньше этого не замечать?..
В блокноте моего предка и в записке Энтона был один и тот же почерк.
Рано утром к нам явился запыхавшейся следователь, и, судя по влажной грязи на его обуви и брюках, он уже лично успел побывать в лесу на месте преступления.
Папенька дал ему ровно пять минут на то, чтобы тот смог опросить меня, при этом сам не выходил из комнаты, дабы в случае слишком резкого или неприличного по его мнению вопроса тут же прекратить беседу.
Я плохо держалась, как ни старалась крепиться. Постоянно теребила носовой платок, не поднимая глаза, отвечала сдавленным тоном односложно и нервно, но все это вполне вписывалась в образ девушки, которую едва не лишили чести и жизни.
После отец отправил меня обратно в спальню, и сам за закрытыми дверями обстоятельно и долго, больше двух часов беседовал со следователем.
Вайна, которая потом принесла мне лекарство, в красках рассказывала, что мужчина вышел из кабинета отца чрезвычайно побледневшим. Мне было бы даже жаль следователя, если бы не личный интерес в том, чтобы случившееся вчера так и осталось нераскрытой тайной.
Насколько надежно некие люди Энтона (интересно, сколько он платит им за молчание?) помогли скрыть следы моей некромантской силы могло показать лишь время.
Но размышлять об этом в одиночестве мне больше не давали. Пока отец дергал за все доступные ему ниточки, чтобы мерзавцев как можно скорее нашли и наказали, маменька окружила меня заботой. Она в течении всего дня сидела со мной и развлекала, қак могла, чтобы отвлечь от тягостных мыслей.
Наконец, вдоволь поговорив вокруг да около, я с трудом выудила из мамы подробности, чем же для нее закончился вечер у Темпичей. Рассказывать она об этом поначалу не хотела, видимо, не желая обострять мое состояние, но в итоге сдалась.