Я танцевала, сливалась с музыкой, наслаждаясь тем, с каким неприкрытым желанием и вожделением он наблюдает за мной. Такой недвусмысленный интерес вдохновлял и подталкивал быть храбрее. Я была одета в черную юбку, длиной чуть выше колен и шелковую синюю блузку с мелкими пуговицами. Мои пальцы сами потянулись к ряду маленьким блестящих пуговок. Несмотря на небольшую дрожь, вызванную перевозбуждением, я сумела быстро справиться с задачей и расстегнуть блузку. Макс не ожидал от меня такой решительности, ровно, как и я сама. Он улыбнулся мне и одной рукой крепко сжал подлокотник дивана. Я улыбнулась в ответ и, осмелев еще больше, окончательно перестала стесняться, танцуя уже уверенней.
Выписывая бедрами и руками замысловатые узоры, я приблизилась к Максу, он, приподняв голову, жадно отвечал на мой откровенный взгляд. Я осторожно, не торопясь, словно дразня, сняла с себя блузку, и бросила на спинку дивана. На мне был одет симпатичный черный лифчик с красивыми красными кружевами. Он, как мне казалось, отлично подчеркивал мою пусть и не очень большую грудь. Макс боролся с желанием прикоснуться ко мне, эта борьба оказалась уж очень очевидной.
Я не стремилась танцевать как распутная девка, мне больше нравилось завлекать, дразнить. Мой зритель принимал негласные правила игры, но судя по тому, как его грудная клетка часто вздымалась от глубоких вдохов, он находился на грани, на самом кончике лезвия. Неужели я действительно способна настолько явственно и сильно будоражить мужчину? В этот даже как-то не верилось.
— Ты сводишь меня с ума, маленькая танцовщица, — севшим голосом прошептал Макс, сверкая потемневшими глазами.
Я лишь улыбнулась ему, не прерывая свой ритуал соблазнения. Чувство сладкого и в то же время болезненного ожидания хотелось продлить чуть дольше, чтобы на грани мы находились оба, балансируя на самом краю пропасти. Макс, уже с трудом сдерживая себя, начал касаться меня, старясь не нарушить танца. Когда его пальцы нащупали резинку чулок, что явно ощущалась под тонкой тканью юбки, он больше не мог терпеть. Притянув поближе, Макс усадил меня к себе на колени и жадно, с некими звериными нотками впился в мои губы, и я поняла, что теперь повернуть время назад, никак не получится.
Не помню, когда именно мы переместились в спальню. Всё было таким сумбурными, сладким и выходящим за грани обычного понимания, что устрой внешнего мира, неожиданно на некоторое время прекратил для меня свое существование. Я видела и ощущала лишь Макса: его губы, руки и запах одеколона. Мы целовались как безумные, буквально сдирая друг с друга одежду и бросая ее на пол, как какие-то ненужные тряпки.