София ласково касалась его лица, и Арен ощущал ее трепетную нежность, и сам дрожал от желания. Все тело давно горело, словно охваченное огнем, и сердце билось о ребра так, что он с трудом дышал.
— Я обещал Вано, — шепнул он, не выдерживая и начиная целовать Софию — сначала щеки, потом шею. — Обещал, счастье мое…
— Вы оба решили все за меня, — выдохнула она, сжав ладонями плечи Арена, и запрокинула голову, позволяя ему целовать дальше и глубже. — Не спросили, чего хочу я. А я хочу быть с тобой. Вано поймет когда-нибудь, что я не смогу быть счастливой вдали от тебя.
У императора закончились аргументы, да и в голове уже не было мыслей — только огонь.
София дрожала в его объятиях, когда он расстегивал платье, но дрожь эта принадлежала не страху, а нетерпению. Арен ощущал, как ее эмоции вливаются в его, смешиваются, проникают друг в друга, становясь единым целым, и сомнения исчезали, растворялись, вытесненные любовью и желанием быть вместе.
— Софи… Будет немного больно.
Она улыбнулась, глядя на него сияющими от счастья глазами.
— Тебе тоже.
… Арен проснулся на рассвете, когда солнечные лучи коснулись ладони лежащей рядом девушки и, пощекотав любимые пальцы, двинулись выше, к запястьям. Скользнули по одеялу, чуть не утонув в нем — и наконец заискрились, заиграли, достигнув разметавшихся по подушке рыжих волос.
Хоть бы не проснулась.
София не проснулась, только вздохнула спокойно — и повернулась на другой бок, прячась от солнца. Арен осторожно накрыл одеялом обнаженное плечо и застыл, вспоминая случившееся.
Всю ночь он горел в собственном пламени, не в силах обуздать его. Всю ночь ласкал Софию и соединялся с ней, и все ему было мало, хотелось еще, еще, и еще… И быстрее, и сильнее, и глубже, и если бы не ответное желание Софии, не их совместное нетерпение, он подумал бы, что сделал ей слишком больно. Но она отражала чувства Арена, как зеркало, принимая его и телом, и душой, и от ощущения целостности самого себя он сходил с ума, чувствуя абсолютное, почти неприличное счастье.
Столько света и радости… Как он жил без этой девушки раньше?
— Арен… — прошептала София, не открывая глаз. — Поцелуй меня.
Он засмеялся, придвигаясь ближе и подминая ее под себя.
— Я думал, ты устала.
— Не больше, чем ты…
Несмотря на то, что ночью София почти не спала, усталости она не ощущала. Наоборот — ей казалось, если она подпрыгнет повыше, то сможет взлететь, так хорошо и радостно было.
Как же это замечательно — делать счастливым человека, которого любишь! Быть с ним, чувствовать его частью себя, впитывая эмоции. В груди рядом с сердцем Софии теперь будто бы билось еще одно сердце — крепкое, сильное, искренне любящее. Оно вело ее за собой, и София ощущала, что на самом деле принадлежит ему — но вовсе не потому, что живет его жизнью.