— Еще… — и замолчала, не зная, как сказать о таком. Как объяснить, что хочет, чтобы он наконец снял с нее это дурацкое платье?
— Я чувствую, что тебе приятно, Вик, — произнес Арен, разворачивая ее лицом к себе. — Но раз ты просишь, сейчас будет еще приятнее.
Приятнее? Нет, это не то слово. Она просто горела от страсти и желания, пока он целовал и трогал ее, всю и везде, и не заметила никакой боли. Кровь была, и утром Виктория с изумлением рассматривала большое алое пятно на простыне. Судя по нему, ей должно было быть очень больно. Но ей не было!
— Ты убрал боль как-то… ментально? — спросила она Арена вечером следующего дня, и он покачал головой.
— Нет, Вик. Я просто хорошо тебя подготовил.
Она смутилась, и он засмеялся, этим смехом разрушив ее смущение.
Разве же это не любовь?.. Нет-нет, конечно, она очень любит Арена. И всегда любила.
Но почему, почему же тогда психотерапевт задал этот вопрос?
* * *
Попросив Хозяйственный комитет обеспечить ему связь на следующий день в девять утра, Арен перенесся к сестре. Она уже давно была в своих покоях, сидела на мягком бронзовом ковре и играла с Адель в куклы. Император поцеловал сначала племянницу, потом сестру, и сел рядом с ними.
— На, — сказала Адель, протянув ему одну из кукол — свою любимицу, светловолосую красавицу Анжелику. Правда, это имя Адель в свои год и четыре месяца выговорить не могла, называя куклу Икой. — Иай.
— Играю, — кивнул Арен и сделал вид, что ходит куклой по полу. Адель важно кивнула и отошла к игрушечным качелям, где сидели еще три куклы. Плюхнулась рядом и начала их качать, что-то напевая себе под нос.
— Как ты? — спросила Анна, глядя на него с беспокойством. — Ты хоть ел, Арен? А то я же тебя знаю…
— Ел, не волнуйся.
— Расскажи мне, что с Агатой, — попросила сестра тихо, оглядываясь на Адель — но девочка была занята и не обращала внимания на взрослых. — Я же понимаю — если она не возвращается во дворец…
— С Агатой все в порядке, она цела. Дело в абсолютном щите, в который превратилась София. Моя дочь держит его, и он не исчезает.
— Что?..
Арен кратко поведал сестре обо всем, кроме одного. О своем решении отдать Софии часть собственной жизни он говорить не стал. Ни к чему ей это знать, впрочем, как и всем остальным.
— Ох, Арен… — вздохнула Анна, покачав головой. — Это та самая Эн, с которой ты танцевал на приеме в честь Праздника перемены года?
— Да.
— Я помню ее, и от Арчибальда много слышала. Она, конечно, талантливая, но… А если не получится?
— Если не получится, мы все будем жить дальше. Так же, как живем сейчас.