Заперев за ними дверь и пропустив деда вперед, Тока остановил Риэ в коридорчике.
«Как ты? — Светло-желтые глаза отца смотрели Риэ в лицо внимательно и заботливо, жесты были подчеркнуто мягкими. — Мне тоже очень тяжело, я понимаю, каково это…»
Риэ сжал лямку сумки, чтобы заглушить вновь нахлынувшую боль. Ему хотелось ответить: «Тебя не было там! Не было с нами! И ты не знаешь, каково это!»
«Я в порядке».
Вода подводилась прямо в дом, но главное — в дальней комнатке нашелся экран тахиосвязи с выходом в сеть Альянса с ее многочисленными информканалами. В деревне и близко не водилось такого, точка связи располагалась в городке за три дневных переплыва. Эта роскошь казалась странной для бедной лавки старьевщика, но не Риэ судить, как обстоят дела со связью в столице. Тока обратил внимание на интерес сына и пообещал научить его пользоваться экраном. Усевшийся в углу на топчане дед Камоир заметил, что в городе Риэ и так насмотрится достаточно скверны, чтобы еще тянуть ее в дом через экраны.
«Пусть, — грустно усмехнулся отец. — Другого образования я не могу ему дать».
Дед улегся отдыхать. Риэ, сидя с ногами на верстаке, хмуро наблюдал за Тока, копавшемся в каком-то механизме.
«Это бот-разносчик, — поднял глаза отец. — Устроен совсем просто. Подойди, я покажу. Скоро будешь помогать, надо учиться».
Перебирание мелких деталек на удивление хорошо отвлекло от тяжелых мыслей.
К ночи деду стало плохо, губы мгновенно пересохли от жара, сжигающего его изнутри, как совсем недавно — самого Риэ. Тока принес свежей воды, но больше толку от него не было. Отец растерянно топтался рядом, пока мрачный и сосредоточенный Риэ доставал из сумки остатки лекарства и поил деда водой с желчью, заботливо обтирая ему лицо влажной тряпкой.
— Риэ! Я приготовил тебе постель. Нет большого смысла торчать тут всю ночь, мы все равно ничего не сможем сделать. Все в руках богов…
Риэ мотнул головой.
«Я буду здесь».
Он слышал, как Тока укладывался спать в верхней каморке.
Когда ночь перевалила за половину, дед Камоир уснул. Риэ оставил рядом с постелью воду и положил ему на лоб и грудь мокрую ткань, чтобы уменьшить смертельный сухой жар. Отыскал в сумке собственное так и не отданное подношение и вышел на улицу, тихо прикрыв дверь. Риэ думал, что хорошо запомнил направление и основные ориентиры, но ночью все улицы казались одинаковыми. Он бежал со всех ног, останавливаясь лишь чтобы взглянуть на указатели.
Берег затопил прилив, до пояса укрыв волнами статую Марай. Верхнюю набережную заливал свет высоких фонарей, там жизнь, видимо, бурлила и ночью. Риэ бросился в воду, не раздеваясь. Доплыв, вложил в каменные руки мешочек с речным зеленым жемчугом.