- За что?
- Мягко говоря, последние дни я себя вёл, как редкостный мудак.
- Я не обижаюсь, если ты об этом,- все же пожав руку Лиама, хмыкнул Феликс.- Ты ведь знаешь, это...
- Бесполезная трата энергии, да. Но я и обижаюсь, и чувствую угрызения совести.
Проходя мимо двери ванной комнаты, Роза услышала плеск воды и притормозила, шикнув на Лючио. Хакер затормозил на середине шага, вернувшись к ней, и слегка нахмурился.
- Что?
- Нам не стоит..? Ну... проверить, как она?
- Это Робин,- отмахнулся Лючио, тут же продолжая путь.- Она сама придумывает и сама обижается. Отойдёт.
Помедлив ещё немного, Роза вздохнула и все же ушла в гостиную. Увидеть привалившуюся спиной к двери с противоположной стороны Робин она не могла, да заместительница главы корпорации не открыла бы даже, если бы постучали. Больше всего Робин хотела остаться в полном одиночестве.
Она вышла гораздо позже, когда половина заказанной еды уже была съедена, а Феликс расположился в кресле на втором этаже в стороне ото всех. Присоединившись к компании за столом, раздобывшей у Лючио в квартире игральные карты, Таро почувствовала себя хоть немного спокойнее и почти смогла смириться с происходящим.
Это спокойствие длилось ровно до того момента, пока на следующее утро она не увидела удалявшуюся от них в иллюминаторе землю империи Катаари.
Глава 12. Кофе по-айрарски, будьте любезны!
В фильмах “залечь на дно” всегда означало сбежать в другую страну на первом попавшемся самолёте, ни на секунду не задумываясь о том, что тебя, крутого главного героя, отследят хотя бы по твоей стереотипно дорогой машине, а потом удивиться когда люди врага будут ждать прямо у трапа с пистолетами наголо. В этом было некоторое очарование и ощущение ложной победы, когда герой уже сел, расслабился и забыл о том, что у него какие-то проблемы, хотя бы на пару часов.
На деле искусство лечь на дно было недоступно ни одному из тех, кто смотрел приключенческое кино и думал: “А если бы я так”. Эти люди никогда бы не испытали необходимости в рекордные сроки создать себе новую личность, петлять по общественному транспорту и даже городам просто для того, чтобы выбраться из страны, не говоря уже о чем-то более глобальном.
Глубина дна, на которое предстояло рухнуть в той или иной ситуации, зависела в большей степени от воображения отдельно взятого идиота, и для людей здравомыслящих даже самое глубокое дно было таким, на котором можно было выжить. Гавел Златце говорил: “Безвыходная ситуация - это когда ты умер”. Он говорил так полжизни, учил этому своих дочерей, а потом скончался с бутылкой в руке, спившись за рекордные сроки.