Вот дерьмо. Я знала. Черт. Я знала, что отключили домашний телефон, хотя о сотовом Билла для меня стало новостью.
Вот черт.
— Я куплю тебе сотовый, — сказала я ему. — Ты сможешь спрятать его и...
Он выпрямился, посмотрел мне прямо в глаза, и я приготовилась к тому, что он скажет, потому что у него был такой взгляд, который всегда заставлял меня напрягаться.
— Тетя Мара, отец ворует у нас. Помнишь тот медальон, который ты подарила Билле на день рождения в прошлом месяце?
О нет.
По выражению моего лица он все понял и кивнул.
— Он исчез. Я не хотел тебе говорить, зная, что ты расстроишься, но все произошло на следующий день. Папа убедил Билле, что она его потеряла, она проплакала целый час. Он ей очень нравился. Она сказала, что это была самая красивая вещь, что у нее была.
Это была самая красивая вещь, что у нее была. Билл даже не заботился об одежде для детей. Всю одежду, которая была на них, включая обувь, я купила им еще до начала занятий в школе несколько месяцев назад. Сейчас заметила, что они оба выросли из нее.
Я стиснула зубы и отвернулась.
— Он украл его, — продолжил Билли, — потому что он мудак.
Я снова посмотрела на него.
— Билли…
Он внезапно, совершенно нехарактерно для него, ударил кулаками по коленям и закричал:
— Мудак.
У меня бешено заколотилось сердце, глаза наполнились слезами, я сморгнула слезы, обняла его за затылок.
Я знала, что он сейчас чувствует. Господи. Я точно знала, что он чувствует в данную минуту. Я давно такого не чувствовала, но если ты когда-либо испытал нечто подобное, то никогда не забудешь это чувство.
Я знала это чувство. Оно жило во мне.
Я притянула Билли к себе, наклонилась, прижимаясь лбом к его лбу. К своему ужасу, он позволил мне прижаться к нему лбом, он внезапно стал тяжело дышать, пытаясь справиться со своими слезами.
— Билли, дорогой, — прошептала я.
— Я ненавижу его, тетя Мара, — прошептал Билли в ответ. Я слышала его прерывистое дыхание. Он готов был расплакаться.
— Я знаю, — по-прежнему шептала я.
И я действительно знала.
— Я ненавижу его, — сказал он тихо, с ненавистью, и его дыхание снова сбилось.
Боже. Боже, Боже, Боже.
Я понимала, что должна что-то предпринять.
Господи!
— Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Спросила я его.
Его взгляд скользнул в сторону. Он убрал мою руку со своей головы. Отодвинулся от меня, но я все равно обняла его, прижав к себе. Поразительно, но он не сопротивлялся, наклонившись ко мне.
— Знаю, — ответил он.
— Ты же знаешь, что я люблю твою сестру? — Спросила я.
Он не ответил. Его глаза снова были устремлены на улицу, просто кивнул.