Посмотрев на настенные часы, я отметил, что на дворе уже полдень и пора уже отправляться в Саратов. Быстро перекусив опять в сухомятку "докторской" колбасою, одел свой костюм защитного цвета в стиле милитари (шорты, рубашка и пиджачок с накладными карманами), пилотку такого же цвета и обул сандалии. Из-за измененного тела пуговицы на пиджаке невозможно было застегнуть, хорошо хоть рубашка была куплена на вырост. Вздохнув, достал из маминой заначки три рубля, свидетельство о рождении, взял с собой приготовленный пакет и вышел из дома, закрыв дверь на ключ и спрятав его под половик.
До железнодорожного вокзала я решил пройтись пешком, дорога занимала всего лишь двадцать минут моим детским шагом. Пройдя по Заводской и не доходя до автобусной остановки (огромным минусом автобусного маршрута до вокзала того времени был железнодорожный переезд, на котором часто приходилось водителю автобуса стоять в очереди машин) я свернул налево, чтобы срезать дорогу, проскочив через немногочисленные пути железнодорожной станции. Проходя этим проулком, вспомнил как прошлой зимой (а для меня как сорок четыре года назад) мы возвращались вечером домой (вот откуда направлялись, в памяти это не осталось) неожиданно у мамы вырвал из рук сумку идущий нам на встречу мужик лет тридцати. Выхватил сумку и побежал в сторону станции. Мама тогда закричала что то вроде — Помогите, украли сумку!
Позади нас шел молодой мужчина, тянувший санки с сидящем в них сыном. Так вот, мужчина бросив санки с ребенком, побежал за грабителем с криком — Держи вора! В погоню бросились еще несколько человек. Разве можно такую ситуацию представить в то время, из которого я сбежал? Даже когда очередные уроды забивают кого насмерть, люди просто стараются смотреть в сторону, живя по принципу "моя хата с краю". Так вот, тогда этого грабителя поймали и всем миром обработали его тушку так, что когда его привели к линейному отделу милиции, на него было больно смотреть — весь в крови и синяках. И менты не "шили" добровольным помощникам статью за телесные, с пониманием отнеслись к самосуду.
На одном из железнодорожных путей стоял грузовой состав, перекрыв проход. Поэтому, посмотрев по сторонам, пришлось перелезать через рельсы. Выйдя на привокзальную площадь с вечным Ильичем на постаменте, прибавил шаг — подошел междугородний автобус и я, вместе с толпой пассажиров, ринулся внутрь автобуса, заботясь о том, чтобы меня не затолкали. В отличие от городского транспорта, в котором находилась касса самообслуживания (честно кидали деньги в щель аппарата и откручивали себе необходимое количество билетов) междугородние автобусы имели у задней двери стульчак, на котором восседали грозные билетерши. Я передал соседу трешку с просьбой передать на один билет до Саратовской остановки "улица имени Чапаева". Положив в карман вернувшийся обратно билет со сдачей, сел на освободившееся место и неожиданно задремал. Очнулся уже от крика билетерши — Передаем за билет, не задерживаемся. Взглянув в окно, я увидел что автобус уже едет по Саратову, поднимаясь вверх по проспекту Ленина. Рядом стояла старушка и я уступил ей место, продвинувшись ближе к задней площадке. Бабушка правда сначала отказывалась сесть, но я уже отошел от нее на пару метров. В отличие от будущего улицы не были забиты автомобилями и даже при таком количестве машин государство планировало расширение главных артерий города, запрещая новые стройки на так называемой "красной линии". Дома, примыкающие к этой линии, готовились в будущие пятилетки под снос с переселением жителей в комфортабельное жилье. И ведь были представлены населению планировки новых домов на месте старых, с приходом дерьмократов все запланированное пошло прахом и трудно было представить движение транспорта в провинциальных городах в тридцатых годах двадцать первого века.