– Ну слава богам, ты больше на него не злишься за письма, – ответила Бален на ее невысказанный вопрос.
– Письма… а… ты знала? Ты – знала?! – Шу почти разозлилась и почти обиделась, но как-то у нее это получилось неубедительно. Да. Ей было слишком хорошо. Ну и она в целом догадывалась, что у Дайма были веские причины, какие – он обязательно ей расскажет. Чуть позже.
– Просто я знаю, что кронпринцы империи не разъезжают по стране в одиночку, не суются в самые опасные места и вообще… – Бален неопределенно повела руками. – Он не такой, понимаешь?
– Понимаю, – вздохнула Шу.
О да. Теперь ей самой было смешно и досадно, что она приняла Дайма за Люкреса. Они совсем-совсем не похожи! Дайм такой… такой…
– Если ты выйдешь к завтраку с такой улыбкой, твоя сестра с досады зарежется вилочкой для пирожных.
Шу попыталась вернуть лицу серьезное выражение, а лучше даже хмурое, но ничего у нее не вышло. Губы сами расползались в улыбке, глаза продолжали светиться… и, кажется, она не чувствовала пола под ногами.
Да, действительно. Опустив взгляд, она убедилась: стояла она не на полу, а на воздушном потоке. Не так чтобы прямо очень заметно, всего-то стала на палец-другой выше. Плевать! Ей слишком хорошо, чтобы думать о таких мелочах! После завтрака она обязательно найдет Дайма и…
Что будет потом, она не очень себе представляла. То есть представляла, но… наверное, это неприлично, вот так среди бела дня…
– Еще немного, и я начну сочувствовать твоей сестре.
Голос Бален буквально опустил Шу с облаков на землю. То есть на пол. Кажется, если она не хочет взлететь прямо во время завтрака, ей следует подумать о чем-то другом. Не о том, что она увела у старшей сестры двух любовников стразу… нет-нет, об этом лучше вообще не думать. Если Бален узнает о Роне, она точно не поймет. У нее с темным шером давние личные счеты.
Лучше она подумает о Люкресе. Кстати…
– Те цветы, которые вчера мне прислали, где они?
– Которые? – сделала невинные глаза Белочка. – Первые или вторые?
– Вторые! – фыркнула Шу. – Где груша, я и так знаю.
Еще бы она не знала. Корзинку цветущих ветвей, напитанных жемчужной силой, она взяла с собой в кабинет, где закрылась глухими щитами и до полуночи читала принесенные Берри книги. И записку с пожеланием доброй ночи и обещанием встречи завтра она сохранила. Заложила ей самый толстый талмуд. В отличие от второй, с приглашением в сад – ее Шу скомкала и велела сжечь. Хотя в тот момент ей хотелось сжечь самого Люкреса. Он даже сейчас не дал себе труда написать записку сам! Поручил любовнице! Почерк Дайма она подделала отлично, с виду и не отличишь, но ощущения – вообще ничего общего! И эти розы, какая пошлость – дарить розы!