– Иди сюда, капризное животное! – Шу похлопала по колену.
Рысь тут же запрыгнула на ручки, вызвав у барона Уго отчетливый приступ мигрени. Почему-то ему казалось, что ручная рысь – неподходящая спутница для принцессы. Он утром даже попробовал убедить Шу надеть на Морковку ошейник и поводок, а лучше и вовсе везти ее в клетке. Она же хищное, неразумное и опасное животное! Вдруг она испугается скопления людей и набросится на его высочество!
«Чушь!» – возразили в один голос Шу и Каетано, и ошейник с поводком были убраны. Правда, Морковка после этого категорически не доверяла барону Уго, и стоило ему подъехать к Шуалейде – прижимала уши и шипела, всем своим видом показывая, что если тут и надо на кого-то надеть поводок, так это на дикого неразумного барона. Вдруг он на кого-то набросится, как попытался наброситься на нее?
И слава Двуединым! Если бы Морковка не шипела, барон Уго бы всю дорогу третировал Шу и Кая тонкостями протокола. Словно это они – дикие и неразумные существа, не способные запомнить порядок действий с одного раза. Он бы еще затеял рассказывать, какой вилкой кушать рыбу, а какой – пирожные…
Интересно, а Люка любит пирожные? И когда он приедет? Наверняка с ним будет свита не меньше, чем сейчас тащится с ней и Каем. Или нет? Ведь может же Люка себе позволить путешествовать так, как нравится ему, а не как велит этикет!
Оглянувшись на растянувшийся пыльной змеей обоз, Шу только вздохнула. Из Уго-дель-Касте с ними увязалось еще два десятка карет и под сотню всадников, и вся эта толпа пылила, галдела, сверкала начищенными кирасами и драгоценностями. А ведь меньше года назад ей казалось, что на импровизированный праздник в Кардалоне, в особняке графа Ландеха, собралось ужасно много людей, не меньше трех десятков родовитых шеров. Теперь ей было смешно об этом вспоминать. И немного страшно смотреть вперед, на золотящиеся в солнечных лучах стены Старого города, а дальше и выше, на вершине пологого холма – шпили, купола и башни Риль Суардиса.
Под ярким послеполуденным солнцем сплетения энергетических потоков, защищающие Риль Суардис, казались продолжением небесного света, лишь слабо окрашенного в цвета стихий. И немножко походили на мыльный пузырь, только очень большой. Из пузыря вырастали две башни: черно-алая с фиолетовыми и голубыми прожилками – восточная, обитель темного шера Бастерхази, и белая – с переливом в голубизну. Вот от второй из них, западной башни, Шу никак не могла оторвать взгляда. Что-то в ней манило и завораживало. Может быть, таинственная история рождения Кая, которую рассказал темный шер Бастерхази?..