– Выйди, я открою окна, – велела Бален, и Шу подчинилась.
Шагнула обратно, едва не сбив с ног помощника сенешаля, еще раз чихнула и гневно на него уставилась, поднимая вокруг себя вихрь: проклятая пыль теперь покрывала ее саму с ног до головы.
– Что за ширхабовы песни?! А-апчхи!
Беднягу сишера чуть не сбило с ног и тоже обдало пылью. И его, и притаившуюся у двери рысь. Она, обиженно чихая, тут же удрала в конец галереи и спряталась от пыльного безобразия за кадку с пальмой. А бедняга сишер удрать не мог и теперь чихал как заведенный, утирался кружевным платком и как заведенный же кланялся и извинялся, извинялся и кланялся:
– Не знаю, ваше высочество, апчхи! Простите, ваше… апчхи!.. высочество, здесь сейчас же приберут, ваше высочество! Апчхи! Я не виноват, ваше высочество! А-апчхи-чхи-чхи!
– А кто? Как вы посмели привести меня в этот… апчхи! В этот кошмар! – потерев несчастный нос, Шу сделала в носу воздушный фильтр, не пропускающий пыль. Отвратительное свербение и щекотка в горле тут же прекратились.
– Я не знаю, ваше высочество! Сегодня утром здесь было чисто! Клянусь, ваше высочество, я ни при чем!
– Так кто при чем? Кто вам приказал сделать это, Ристана?..
Ну кто ж еще-то! Если не удалось убить Кая, так хоть мелко напакостить, чтобы деморализовать противника! А может быть, и не только мелко напакостить, но и испортить отношения Шу с сенешалем. Окончательно испортить. Он и так смотрит на младшую дочь короля как на божеское наказание.
– Я ни при чем, ваше высочество! – Сишер чуть не рыдал от страха.
– Не пугай бедняжку. – Из комнаты вышла Бален, посеревшая от пыли и со слезящимися глазами, но уже не чихающая. – Сиятельный бы не смог сотворить такого непотребства. Только истинный шер, воздушник.
– Шер воздуха?.. – переспросила Шу, и тут же ее осенило. – Конечно, она приказала Бастерхази! Хиссов сын! Ну-ка, скажите мне, сишер, а не заходили ли сюда их темность?
– Заходили! – радостно закивал сишер: нашлось, на кого спихнуть вину. – Сегодня и заходили!
Правда, кивать и радоваться тут же перестал, а вместо этого попятился. Несмотря на ментальные амулеты, до Шу донеслась его паническая мысль: только бы Бастерхази не узнал, что я показал на него! О боги, только не обозленный Бастерхази! О боги, что это?!
– Бастерхас-си… – прошипела Бален из-за спины Шу.
Шу оглянулась – и поняла, почему бедняга сишер побледнел еще сильнее и даже позабыл про ужасного Бастерхази. Зеленые светящиеся глаза, оскаленные клыки, волосы дыбом во все стороны и кривые кинжалы в обеих руках Бален произвели на него неизгладимое впечатление. На Шу – тоже.