- Что касается прошлой ночи, Джесс. Тебе все еще плохо?
- Нет. - Она пожала плечами. - Я не обвиняю тебя за то, что смеялся надо мной. Я выглядела сумасшедшей.
- Я не смеялся, Джесс.
- Ну хорошо. - Она снова пожала плечами. - Даже если и так. Я должна была посмотреть на это твоими глазами.
Коул неожиданно остановился посреди дороги, Джессика оглянулась на него, удивленная гневом на его лице.
- Ты слишком много на себя берешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Я никогда не смеялся над тобой. Может быть, с тобой, но никогда над тобой. Это большая разница.
- Это все игра слов, Коул. - Она повернулась, чтобы уйти, вспоминая, как он улыбался тогда, давно...
- Будь я проклят, Джессика, мы должны быть друзьями. А ты опять уходишь в оборону. Что с тобой случилось?
- Не знаю, о чем ты говоришь. - Она попыталась вырвать свою руку, но Коул держал ее крепко и притянул Джессику еще ближе к себе.
- Разве мы больше не друзья, Джессика?
- Это было очень давно.
- Что могло сделать время?
Джессика посмотрела на него. Время действительно ничего не сделало. Ее воспоминания о Коуле были кристально ясными, как будто он никогда не уезжал, но его отказ тогда все еще жег ее.
- Знаешь ли ты, как трудно иметь друзей, когда играешь в футбол? Дьявол, ты первая женщина, встреченная мною за долгие годы, которая не влюблена в мой образ футбольной звезды. Ты даже не знала, что я играю. А это много значит для меня. С тобой я снова становлюсь просто стариной Коулом. - Он положил ей руки на плечи:
- Ты совсем не такая, как все остальные, Джесс. Ты целомудренна и горда. Ты не знаешь, какая это редкость.
- Я не целомудренна! - Джессика попыталась освободиться из его рук.
Коул улыбнулся, как будто ее вспышка подтверждала только что сказанное им. Он сжал ее руки:
- Джесс, мне нужен друг, которому я могу доверять. У меня никого нет. Нет и семьи. Ничего. Люди думают, что у меня все есть - машины, деньги, известность, но все эти вещи ничего мне, черт возьми, не дают.
Коул взглянул на Джессику, и та расслабила руки, замолчала, так что он мог продолжать говорить.
- Я годами чувствовал эту суету, эту неудовлетворенность. Я вернулся, и мне стали ясны мои проблемы. Я итальянец. Семья много значит для меня. И неважно, сколько автографов дал Коул Николе, глубоко в сердце я остался Николо Каванетти. У меня нигде нет другой семьи, Джессика. И ты близка мне, как никто другой.
Джессика сосредоточилась, пока он говорил, боясь, что, если она ответит, ее совсем слабый самоконтроль исчезнет.
- Ты единственная, кто был в моем прошлом, - продолжал он. - Не знаю почему, но это важно для меня теперь.