— Я все понимаю, что ты влюбилась в этого идиота, у которого одни семечки и «Абибас» в голове. Но это не повод портить себе жизнь! Ты же пожалеешь потом, но уже поздно будет!
Неужели она не понимает, что окончательно губит себе шанс на хорошее образование и приличную работу? Если отец узнает, ей придет конец!
— Я ее не порчу! Я живу так, как мне захочется! И ни о чем я не пожалею. А вот ты — да! — обличающе ткнула Тая сковородкой в мою сторону. — Это ты у нас перед папиком стелешься, чтобы ему угодить! Окончить МГУ по специальности, которую терпеть не можешь — пожалуйста! Жить по его указке — конечно, папочка! Замуж выйти за придурка какого-то, которого первый раз увидела — ты даже не перечишь! Я не хочу жить так, как живешь ты! Хочу сама выбирать, кого любить, с кем спать и что мне делать!
— Тая…
— Не собираюсь я возвращаться домой! И подачки мне от вас не нужны. Можешь так же и отцу передать. Не мешайте мне жить обычной жизнью! Проваливай отсюда! Еще сестра называется! Только и рада, что папочке угождать, надежда семьи!
— Закончила? — процедила я сквозь зубы.
Покрасневшая Тая дрожала и, кажется, вот-вот готова была разреветься, но подбородок вскинула гордо, уступать не собиралась. Чертов Толик и правда плохо на нее влиял.
— Я думала, что ты за меня, что приехала меня поддержать, — голос сестры дрогнул и она отрезала, — Убирайся. Видеть тебя не хочу.
— Договорим, когда успокоишься, — бросила я, давая понять, что разговор не окончен.
Быстрым шагом направилась в прихожую. Хотелось немедленно сбежать отсюда. От злости и ярости дрожали руки. Я так торопилась, что схватила только сумочку и пулей вылетела на лестничную клетку. Только дверью напоследок от души шибанула.
Не полегчало.
На лестничной площадке холодно и еще — темно. Только тусклый свет от окна пролетом выше освещает участок впереди. Я останавливаюсь, судорожно дыша. После ссоры с сестрой внутри все кипит. От гнева, злости и… горечи. Тая сказала всю правду. Озвучила мысли, которые я упорно гнала от себя, боялась даже подумать о чем-то подобном.
Дрожащими пальцами расстегиваю молнию на сумочке, чтобы найти в потайном кармашке пачку дамских сигарет. Еще один секрет. Я до сих пор как маленькая девочка боялась, что родители накажут меня за них. Погрозят пальцем, скажут: «Как же так, Машенька? Ты же хорошая девочка!». А я что? Я хорошая. Просто иногда нервничаю, когда не оправдываю надежд.
— Я тебя не видел здесь раньше.
Хриплый голос в темноте звучит как раскат грома.
Вздрагиваю от неожиданности так сильно, что сумка вываливается из рук. Испуганно таращусь на того, кто это произнес, по инерции вжимаясь в стену подъезда спиной. Скудного света едва хватает, чтобы различить в полумраке напротив меня высокую фигуру мужчины. Но лишь смутные очертания, потому что стоит он в самой темноте, за кругом света.