А четыре дня назад мальчик-посыльный принес записку:
"Приду в ближайший сатарн. Будь дома. К".
Сатарн - шестой день недели - Силане как жрице полагалось проводить в медитации и молитве, и Калеб об этом знал. Может быть, даже надеялся, что она захочет перенести встречу, но она согласилась. Слишком давно не видела брата, слишком соскучилась.
Он не написал, когда придет, и Силана встала пораньше, чтобы точно успеть привести себя в порядок. На небесно-голубом платье была плесень - черные уродливые точки по вороту и на подоле, а кроме одеяний жрицы никакой другой подходящей одежды не нашлось. Даже после стольких стирок никак не удавалось отделаться от ощущения, что в ткань въелся пепел.
Силана ждала у окна на кухне, кутаясь в шаль, смотрела на прохожих за окном, на зачарованные чародейские повозки и тени небесных скатов в воздухе, на белые шпили княжеского дворца. Она постоянно ловила себя на том, что нервно одергивает рукава, думала, что скажет Калебу, когда он придет, и раз за разом грела чайник, держа наготове имбирь и мед.
Утро выдалось солнечным, но уже к обеду небо затянуло тучами - тяжелыми, свинцовыми - и под ними пестрые многоярусные здания города все казались выцветшими. Силл Арне - Грозовая Дева –столица княжества словно бы пыталась оправдать свое название.
Дождь пошел к вечеру, тяжелые капли забарабанили по стеклу, и буквально за несколько минут попрятались кто куда воздушные всадники - мало кто отваживался летать в такую погоду. Разве что отчаянные молодые дворяне, в попытке впечатлить друг друга, да агенты короля. Когда-то у Силаны тоже был небесный скат - серебристо-стальной Эрик, прощальный подарок Храма - но его сбили стрелой незадолго до заключения мира.
Калеб приехал поздно. Под окнами у входа остановился неприметный колдовской экипаж, колеса тускло светились зеленым.
Силана сначала бросилась открывать, потом вспомнила, что забыла поднос на кухне - две чудом уцелевшие чашки, чайник с имбирным чаем, немного лимонного кекса - и опрометью ринулась обратно.
Она чудом ни обо что не споткнулась и чудом ничего не разлила, только больно зацепилась бедром, когда побежала открывать.
Стук был громким, отрывистым. Силана повернула ручку и распахнула дверь.
Калеб прошел внутрь, не глядя, с улицы дохнуло сыростью и темнотой, и где-то вдалеке залаяла собака. Тяжелые подкованные сапоги оставляли грязные темные следы, отчетливо различимые на светлом мраморе пола.
Почему-то Силана несколько секунд не могла оторвать от них взгляд.
Калеб небрежным движением отодвинул себе стул - проскрежетали по полу ножки - и сел, швырнув на стол сверток, который принес с собой. Дождь хлестнул с новой силой, сплошным потоком, настоящей водяной стеной, неприветливой и холодной, и Силана наконец заставила себя закрыть дверь.