— Справлюсь, — вздохнула она и сняла футболку.
Грасс стоял рядом. Вероника поняла, что преподаватель не успокоится, пока она полностью не обнажится. Поэтому за футболкой последовал бюстгальтер. Затем Ника стянула спортивные штаны и кружевные трусики. Белье на ней сегодня было приличное, Вероника думала, что Грасс продолжит вчерашние «упражнения» с грудью, но получилось все по-другому. Ее кружевное белье никто не оценил.
— Теперь ложитесь, — приказал директор академии, и Ника подчинилась. А мужчина сел рядом.
Игорь заметил, что Ника закусила губу. Она одной рукой прикрыла грудь, другую положила на развилку между бедер.
— Ника, уберите руки. Здесь темно, практически ничего не видно, — соврал Грасс.
Уличная подсветка и яркий лунный свет позволяли рассмотреть пленительные изгибы женского тела, молочную кожу и даже смущение на лице ученицы.
Вероника судорожно вздохнула и убрала руки, открывая доступ к стратегически важным местам.
— Обхватите ладонями грудь. Накройте одну, вторую. Да, вот так. А теперь сожмите их, — руководил Грасс.
Ника подчинялась приказам, хоть прикосновения и были робкими.
— Поласкайте себя, — попросил он и дотронулся до ее руки, передвигая на живот, а затем и ниже.
Ника вздрогнула и посмотрела на Грасса, пытаясь в темноте различить выражение его лица.
— Если вам так будет проще, можете закрыть глаза, — улыбнулся Игорь, а Ника благодарно кивнула и тут же прикрыла веки.
Темнота ее не пугала как в детстве, а убаюкивала. И не было так стыдно, что директор разглядывает ее несовершенное тело: широкие бедра, неидеальной формы грудь, выпирающий животик.
— Ты очень красивая, — вкрадчивым голосом проговорил Грасс, переходя на «ты» и касаясь дыханием ее шеи. — Настоящая женщина, которая узнала радость материнства. Та, кто подарил жизнь. Тебе нечего стесняться. Твое тело идеально: для тебя и для того, кто станет достойным тебя. Мы все разные. И в этом заключена великая мудрость природы. Ты должна принять себя такой, какая ты есть. Тогда и мужчины тоже будут любить твое тело. Раскройся, научись наслаждаться близостью, полюби себя.
Его голос убаюкивал, ласкал. Ника постепенно начала расслабляться, впитывая такие важные, правильные слова.
Она задрожала, когда он взял ее руку и коснулся ее же пальцами уже влажного лона:
— Дотронься до себя здесь. Доставь себе удовольствие.
Ника шире раздвинула ноги, а Грасс направил ее пальцы к клитору:
— Как тебе нравится?
Ника замерла, пытаясь одернуть руку. Она не знала, как ей нравится. Последнее время навалилось столько проблем, да и своего тела она стеснялась. Не было ни сил, ни желания изучать и радовать себя. А Павла вообще мало заботило, получает ли избранница оргазм, какие ласки ей нравятся.